Мало ли широкоплечих черноволосых амбалов ходит по Москве!'

Горячий кофе приятно согревал нутро. Вдруг внимание Зверька привлекли две тачки, стремительно выкатившие на площадь со стороны Ленинградского шоссе.

Парень поставил – чуть не бросил – чашку на столик. Кровь прилила к его лицу, и он даже привстал от возбуждения. Это была та самая машина-навороченная «Нива», в которой сидели двое, и один из них был тот самый здоровяк-брюнет…

Неужели все-таки подфартило?

Неразлучные Абрамов и Лебедев сидели на стволе поваленной летним ураганом березы. Оба сотрудника расформированной службы безопасности «Госснабвооружения» чувствовали себя спокойно. Возле поваленного ствола на снегу была расстелена плащ-палатка, а на ней красовались наполовину опорожненная бутылка «Московской» и две эмалированные кружки. Оба с аппетитом закусывали докторской колбасой с черным хлебом, зеленью и свежими огурцами, запивая все это квасом из пластиковой бутыли. Водку они пока не трогали, приберегая для вечера. Метрах в двухстах от них в глубине парка на обочине асфальтированной аллеи стояла видавшая виды «копейка», но с безукоризненно отлаженными двигателем и ходовой частью.

– Слышь, Серега, там эта водяра еще не выдохлась? – с усмешкой спросил Абрамова Лебедев. – На прошлой неделе недопили и на этой, боюсь, не придется…

– Да, повезло ей, этой водочке… – ухмыльнулся Абрамов. – Сколько таких же бутыльков мы с тобой прикончили, а эта все живет…

– Ты где Новый год встречать собираешься? – поинтересовался Лебедев. – Может, втроем махнем куда-нибудь к теплому морю?

– Это было бы неплохо, – согласился Абрамов. – Вот боюсь только, Фаридику с нами скучно будет, он ведь неженатый. Да и вряд ли нас троих Валерьяныч отпустит…

– А ты поговори с Валерьянычем, – предложил Лебедев. – Мы же формально за штатом.

– Формально – да, но фактически… в строю. Надо вот это дело наконец закончить, тогда с довольным начальником легче будет разговаривать, – заметил Абрамов. – Но вот когда мы его закончим – это большой вопрос. Сколько времени уже нас Андрюшка сюда таскает, а все без толку, никакой гарантии, что изловим зверя.

– Гарантия есть, – веско сказал Лебедев. – Законы математической статистики.

– Дай-то бог! – хмыкнул Абрамов. – Сволочная у нас работенка, конечно.

Сколько ж надо тужиться, чтобы ловить одного какого-нибудь хмыря, который, по совести говоря, давно пулю заслужил… Толком не спишь, жрешь что попало, пьешь какую-то бурду, часами торчишь то на жаре, то на морозе, дома не ночуешь, всегда на нервах… И главное – наша служба и опасна и трудна и ни перед кем похвастаться нельзя, даже перед родным сыном, – наоборот, все боишься, как бы он не узнал про папашу чего-нибудь лишнего.

– Ну, главное, приключений хватает! – возразил Лебедев.

– Заманали меня эти приключения, – отмахнулся Абрамов. – Взять хотя бы то приключение на стройке… До сих пор удивляюсь, как жив остался. Только бы нам того клиента наконец достать – потом я сразу переговорю с Валерьянычем об отпуске!

– Слышь, Сереж, только учти я на Гран-Канария – Сейшелы-Мальдивы не поеду, – заявил Лебедев. – Не люблю я это «новорусское» благолепие. Мне б чего попроще – Египет, Турция… Дешево и сердито…

Внезапно в кармане у Абрамова захрипела рация. Он мгновенно бросил колбасу, вытер пальцы о куртку, вы хватил рацию и услышал взволнованный голос Зверьке:

– Товарищ майор! Сергей! Я засек объект! Навороченная «Нива», вся в никеле. Эта «Нива» тогда сопровождала тот «жигуль» с мужиком в куртке! В «Ниве» и сидит наш бугай. С ним еще один мордоворот. Они в ресторан пошли…

– Понял тебя хорошо! – рявкнул Абрамов. – Ты только не напрягайся.

Зверек. Сохраняй спокойствие. Сядь и сиди, где сидишь. Рацией там не свети.

Оставайся на связи, мы сами разберемся. Как только выйдут из вокзала и сядут'в тачку – сразу сообщи нам. Мы их накроем.

Майор отключил связь и мгновенно увязал в узел водку и остатки закуски, дабы не оставлять на позиции лишних улик. Лебедев, поняв все без слов, вскочил и сдернул кусок плаща с какого-то длинного предмета, лежащего на снегу Под плащом обнаружился легкий пулемет с глушителем. Разведчики подхватили оружие и, продираясь сквозь сухие ветки кустов, поспешили к аллее.

Серебристая «Нива», сверкая никелированными молдингами, въехала на пустую аллею и покатила в сторону Ленинградского шоссе. Вдруг водитель увидел метрах в двухстах впереди «жигуленок-копейку», который, виляя, мчался задним ходом по самой середине асфальтовой дороги.

– Вот дура! – сквозь зубы выругался водитель и три раза просигналил чудаку, чтобы тот поостерегся и сдал вбок.

Но тот и не думал сдавать, а пер прямо по центру – с явным намерением врезаться в толстую никелированную решетку на передке «Нивы».

– Слышь, Свиблов, – пророкотал сидящий рядом с водителем рослый брюнет, – е…ни-ка его в жопу, ему не вредно. – Урус нам башку свернет, Никита, если мы в какую-нибудь х…ню вляпаемся. Он же сказал: только сгонять в «Волгу» и опросить Столбуна…

– «Опросить-опоросить»… – передразнил его Никита Левкин, бывший у генерал-полковника Урусова чем-то вроде вольного ординарца. – Ладно, тормозни, ща я сам водилой потолкую по-свойски. Дождавшись, когда «Нива» сбавила ход, он выпрыгнул на дорогу, одновременно выудив табельный ПМ. Но «Жигуль» вдруг, не доехав метров пятнадцать до сверкаю-никелированной решетки бампера, резко затормозил, взвизгнув всеми четырьмя шинами, рванул вперед. Никита только успел недоуменно зафиксировать, что у диковинной «копейки» полный привод, и с большим недоумением заметил краем правого глаза, что из придорожного кустарника на дорогу вылетел высокий мужик в плащ-палатке и с пулеметом в руках. Причем бравый эмвэдэшный капитан никак не мог понять, почему у этого пулемета такой длинный ствол.