агентом, не давал времени на перепроверку. Времени просто уже не было.

Весь вопрос заключался в том, где именно может произойти покушение на Верховного. Кремль?

Исключено!

Охрана Сталина была одной из самых профессиональных в мире, даже Рузвельта не охраняют так тщательно. За каждым человеком, ступившим на Красную площадь, ведется пристальное наблюдение, а проникновение недруга за Кремлевскую стену и вовсе из области фантастики.

Может быть, покушение на Сталина состоится во время движения колонны с его автомобилем по Москве? Абакумов отхлебнул давно остывший чай. Напиток показался ему горьким, но разбавлять его он не стал. Теоретически такое нападение вполне возможно: не поставишь же на городских улицах глухие заборы и плотную круговую охрану. Здесь Хозяин особенно уязвим. Но машина у Сталина сплошь бронированная, а из Кремля он выезжает в сопровождении нескольких одинаковых автомобилей, и никто никогда не знает, какую именно он предпочтет в этот раз. По Москве Иосиф Виссарионович всегда передвигается на большой скорости, и надо быть невероятно подготовленным стрелком, чтобы попасть в движущуюся мишень. Причем это нужно будет проделать на глазах у десятков людей, среди которых окажется немало сотрудников НКВД.

Так что этот вариант тоже отпадает.

Тогда где же состоится покушение?

В душе Виктора Семеновича шевельнулось едва уловимое сомнение. А может, на этот раз Лиса все-таки ошибается? Или хуже того, агент раскрыт абвером, и теперь военная разведка сливает через него заведомую дезинформацию?

Нет, вряд ли…

Такой человек, как Лиса, с ее обостренным чувством восприятия окружающей обстановки, не может не почуять интереса к своей персоне со стороны немецких спецслужб. Наверняка она нашла бы способ сообщить, что раскрыта. Следовательно, нужно исходить из того, что информация вполне достоверная. Да, в любом случае исходить надо именно из этого.

Виктор Семенович вспомнил о том, что через два дня Сталин собирался отправиться в Сочи – лечить ноги. Вагон у него бронированный, да и вообще поезд больше будет напоминать крепость на колесах – вряд ли кто из диверсантов отважится нападать на Хозяина в пути. По всей железнодорожной трассе в охранении будут находиться дивизии НКВД, которые не допустят никакой подозрительной возни рядом с железнодорожным полотном.

Остается – Сочи.

Но ведь и там товарищ Сталин будет хорошо защищен. Его тамошняя резиденция располагается в лесу на возвышенности, с которой отлично просматривается вся местность. Чаща вокруг содержит немало взрывоопасных сюрпризов, которые станут для нападавших последним в их жизни препятствием.

Тогда где же?

И тут Абакумова осенило – лечебница! Вот она – ахиллесова пята!

По долгу службы Абакумову приходилось бывать в этой лечебнице не однажды. Территория ее была застроена небольшими домиками для персонала, между которыми широко разрослись кусты сирени и вечнозеленого тиса. Здесь, в этих зарослях, найдется немало потаенных, хитрых уголков, где мог затаиться враг.

Что ж, надо быть готовым к самому худшему. Подняв трубку, Абакумов коротко распорядился:

– Маркова ко мне!

Лешак открыл глаза. С улыбкой отметил, что на деревянной перекладине под потолком были развешаны для просушки портянки. Все-таки странно устроен человек… Быть может, уже через пару часов парням отправляться в небытие, а они заботятся о сиюминутном удобстве. Взгляды его спутников спокойные, даже где-то умиротворенные, какие бывают у людей, вошедших в транс.

Он посмотрел на часы. Стрелки показывали пятнадцать ноль-ноль. Товарищ Сталин уже разместился в ванне и распаривает свои суставы.

Лешаку было известно, что вождь никогда не раздевался в присутствии посторонних и предпочитает принимать ванны в полнейшем одиночестве. Это значительно облегчало их задачу. Важно только пройти в коридор, а дальше их ожидает ванная комната с голым Иосифом Виссарионовичем.

Он усмехнулся. Плескающийся в чугунной ванне Сталин – презабавное зрелище. Хорошо бы убедиться в этом воочию.

– Собираемся, – распорядился Лешак.

Без лишних разговоров все трое быстро собрались. В который раз проверили надежность оружия и подошли к Лешаку.

– Первый, посвети, – сказал он, протянув фонарь Боровику.

Первый взял фонарь и направил пучок желтого света на замочную скважину. В какой-то момент, поддавшись минутной слабости, Лешак хотел было спросить, как зовут каждого из них (ведь не на гулянье же они идут, а на смерть). Но расчетливый профессионализм все-таки взял верх. Неизвестно, как сложатся ближайшие пятнадцать минут, а лишняя информация может погубить многих. Не стоит нарушать инструкции. Ведь каждая строка инструкции написана кровью. Пусть все будет так, как есть. Все эти три месяца он был для них Лешаком, себя они называли поскромнее: Первый и Второй. Он же про себя звал их Боровиком и Хорьком.

Умело открыв отмычкой дверь, Лешак оказался в темном служебном помещении. На крючках висели старые халаты. Здесь тоже был затхлый воздух, пахло плесенью. Казалось, что весь мир пропах сероводородом. Дальше находилась комната операторов.

Лешак взвел курок. Услышал, как позади него спутники проделали то же самое. Все роли давно распределены, теперь осталось только действовать.

Заглянув в замочную скважину, Лешак увидел человека, сидящего на диване, другой оператор разместился за приборами в кресле.

Вот теперь пора!

Ударив ногой в дверь, Лешак почувствовал, как расщепилась доска, а петли, не выдержав напора, сорвались с косяка.

Подняв пистолет, он дважды выстрелил – по пуле в каждую цель. Теперь можно прорываться в коридор, где должна находиться охрана. Каждое движение было отработано до мелочей в обстановке, которая с мельчайшей точностью воспроизводила помещение лечебницы. На учениях в девяти из десяти тренировок они одерживали победу – весьма неплохой показатель!

Лешак уже устремился к двери, чтобы выпрыгнуть в коридор, но боковым зрением обнаружил некую странность – операторы сохранили прежнее положение, лишь вяло колыхнувшись от ударов пуль. Мозг еще продолжал анализировать полученную информацию, а дверь уже распахнулась, и их встретило четыре пистолетных ствола, направленных точно в грудь. Выстрелов он не услышал (в состоянии транса случаются и не такие вещи), но зато отчетливо услышал, как за спиной раздался стон Боровика, увидел, как рухнул на бегу Хорек.

Но почему сам он тогда живой?!

В следующее мгновение широкоскулый охранник выбил из его рук пистолет, еще двое навалились на плечи, а третий, краснощекий детина, приподняв его голову за волосы, заорал прямо в лицо:

– Кто тебя послал?!

– Отпусти, скажу.

Хватка на секунду ослабла. Лешак локтем ударил краснощекого в переносицу и, вцепившись зубами в воротник рубашки, раздавил ампулу. По комнате почти тут же распространился характерный запах цианистого калия. Тело диверсанта дернулось и безвольно обмякло.

– Сдох, сволочь! – выругался старший, опуская тело на пол.

– Эх, надо было живым брать.

– Разве тут уследишь… Знал, на что шел, сучонок!

– Он мне лицо разбил, – пожаловался краснощекий, вытирая носовым платком кровь с лица.

Старший распрямился, посмотрел на распластанный труп:

– Проверь пульс. Может, ваньку валяет.

Один из охранников приложил пальцы к сонной артерии.