соответствующий приказ американского командования.

Посетители также с интересом посматривали на странного старика. Он говорил с такой убежденностью, как если бы являлся свидетелем названных событий.

– Право, не стоит! – милостиво отмахнулся Гурьян Макарович. – Я все это читал, причем неоднократно. Я даже держал этот документ в руках.

– Вы были в Нюрнберге в то самое время?

– Приходилось. К американцам копье попало в 14 часов 10 минут 30 апреля 1945 года, и уже на следующий день Гитлер покончил самоубийством. А 6 января 1946 года копье было передано австрийским властям. Вот только не совсем ясна его восьмимесячная история. От того момента, когда его обнаружили, до передачи копья. Ведь оно лежало в груде металла, как обыкновенный хлам. В это время там было много случайных людей.

– Вот как!

– А вы не исключаете того, что кто-нибудь мог просто изготовить копию? Подлинник забрал себе, а копию оставил? А следовательно, сейчас мы созерцаем не настоящее копье, а всего лишь его искусную копию.

Некоторое время девушка смотрела на него непонимающе – уж не шутит ли он? А потом весело рассмеялась.

– Очень интересное предположение.

– А с чего вы взяли, что это предположение? – подивился Гурьян Макарович.

Четко очерченные девичьи брови изогнулись в неровные дуги.

– Вы всерьез считаете, что это копье могли подменить?

Пришел черед улыбаться Гурьяну Макаровичу.

– Разумеется. Вам приходилось рассматривать это копье со всех сторон?

– Только однажды, – призналась девушка.

– Так вот, я вам могу сказать, что у настоящего Копья судьбы с основания имеется небольшая впадинка... Железо тоже не вечно, наверняка оно испытало коррозию. Как видите, здесь этой впадинки не видно, нет ее и с противоположной стороны.

– Интересное рассуждение.

– Это не рассуждение, это факт.

Приподняв шляпу, направился к выходу. Со спины по прямой осанке, в которой легко угадывался настоящий строевик, его можно было принять за молодого человека. В какой-то момент Гурьяну Макаровичу хотелось обернуться на обескураженную девушку и незадачливых посетителей, он даже приостановился у самых дверей, но потом решительно шагнул в следующий зал.

Настроение было просто великолепное. Вену он любил и готов был прогуливаться по ней часами. Самое время пройти к городскому саду, где никогда не бывает многолюдно, идеальное местечко, чтобы побыть наедине со своими мыслями. А этот Валерий Нестерович большой прощелыга. Видно, затеял с копьем какую-то аферу, иначе зачем ему брать заключение?

Вечер подкрался незаметно. В центре парка, подсвеченный прожекторами, стоял бронзовый Моцарт, играющий на скрипке. Гурьян Макарович направился прямиком к нему.

Постоял немного, любуясь разноцветными фонтанами, и сел на скамейку.

– А здорово вы этой сучке втерли про Копье Лонгина, – вышел из-за деревьев коротко стриженный молодой человек и, не спрашивая разрешения, сел рядышком. – Честно говоря, я сам уши развесил.

Старик невольно нахмурился. Молодому человеку следовало бы спросить разрешение: «А можно ли нарушить одиночество?» Но, видно, хамы не перевелись даже в Вене. Гурьян Макарович открыл уже было рот, чтобы выказать неудовольствие нахалу, но вдруг почувствовал, как что-то острое и невероятно холодное, процарапав ребра, ушло далеко внутрь, перекрыв ему доступ воздуха.

Силы сразу ушли, их хватило только на то, чтобы задать вопрос:

– Кто ты?

– Это теперь уже неважно. Тебе же сказали держать язык за зубами.

Распахнув пиджак старика, убийца извлек из внутреннего кармана заграничный паспорт. По-деловому постучав по боковым карманам, вытащил портмоне.

– Теперь деньги тебе без надобности. Да и документы тоже. Спи себе спокойно, отец.

Встав со скамейки, убийца беспечной походкой направился в дальний конец парка. Гурьян Макарович проводил удалявшегося затуманившимся взглядом.

На столе широким веером были разложены цветные фотографии. Их было много: от официальных снимков, какие обычно украшают периодические издания, до тех, что могут положить конец политической карьере.

Более всего Георгия Волостнова занимали те, что были сделаны в непринужденной обстановке за обильным застольем, в дружеской беседе за бокалом вина. В это время официальная чопорность куда-то пропадала, а на ее место приходило радушие, даже сухие политики могли выглядеть на редкость обаятельными. Охотно верилось, что они умеют не только говорить правильные речи и носить дорогие костюмы с бриллиантовыми запонками, но и славно веселиться.

В основном это были валеты, занимавшие весьма скромное служебное положение, но от них зачастую зависят даже ключевые назначения.

Так было всегда.

Подчас за судьбу людей отвечает не тот, кто ведет локомотив, а тот, кто стоит у железнодорожного полотна с фонарем в руках, да еще в неряшливом комбинезоне. В случае кризиса валетов сдают первыми, таковы правила, о которых осведомлены все. Но ни одному из них не приходит мысль оставить свое место.

Уж слишком оно хлебное!

Волостнов раздвинул руками фотоснимки. А вот следующие фигуры будут посерьезнее.

Это короли!

Они не так часто мелькают на экранах телевизоров, но именно им надлежит выстраивать политику государства. Каждый из них в отдельности слабоват, но стоит им сбиться в груду – и они представляют собой реальную силу, способную потеснить даже тузов.

Один из них был серым кардиналом.

Прежде чем подойти к тузам, главы регионов сначала подходили к нему и, согнув шею, интересовались, с какой ноги поднялось его сиятельство. Тоже весьма нужные люди. Без них нельзя. Они создают атмосферу.

Но, несмотря на их колоссальное влияние, им никогда не пробиться в самую первую обойму, как правило, такие люди без особых амбиций, преданы какому-то одному хозяину и четко знают свое место в выстроенной иерархии. За что их и ценят.

Разница между королями и самыми первыми людьми государства столь же огромна, сколь между колоском и гигантским платаном. Такая же разница между старшими офицерами и генералитетом. Вроде бы и звезды тяжелые, и вхож в самые верхние эшелоны власти, а никогда не суждено преодолеть главную ступень.

Их сдают вторыми.

Просто выбрасывают из колоды за ненадобностью, как если бы их не было вовсе. Но даже в этом случае они не пропадают и всегда находят силы участвовать в делах. Пусть не на прежнем высоком уровне. У них связи, наработанные десятилетиями. Жизнь так устроена, что часто очень серьезные дела совершаются именно благодаря личным контактам, основанным на закрепленном доверии.

Волостнов поднял несколько фотографий.

А вот это уже тузы!

Но даже среди них нет равенства. Есть главные масти, бывают и второстепенные. Козырные и бескозырные.

Здесь тоже свой закон, и также очень жестко распределены все роли. Случайных людей здесь не бывает.