веяло опасностью – по пальцам пробежал легкий и неприятный разряд.

А этот мишка умеет за себя постоять!

Осмотрел игрушку со всех сторон. Ничего такого, что могло бы внушать опасение. Вот только глаза у игрушки отчего-то были разными: один темно-коричневый, а другой – почти черный. Потянув за коричневый глазок, Петляков даже не удивился, когда следом потянулся короткий шнур.

– Беспроводная видеокамера, – негромко констатировал Лев Ковалев.

Где-то километра за полтора от этого места бесстрастный электронщик снимал информацию и, видимо, с ухмылкой рассматривал их напряженные лица. От подобного предположения сделалось неприятно.

– Возьми, – протянул Петляков видеоглазок Ковалеву.

Тот взял видеоглазок двумя пальцами, вырвал шнур и, раскрыв портсигар, сунул его в заточение. Отсюда он теперь никуда не денется.

– Кто мог принести эту игрушку?

Ковалев неопределенно пожал плечами.

– Кто угодно. У девушки было много поклонников. Это мог сделать один из них.

На одну загадку стало больше.

– Проверь все ее звонки. Кому она звонила, кто ей звонил. Потом распечатку дашь мне.

– Уже сделали, – охотно ответил Лев Ковалев. Сунув руку в карман, вытащил лист бумаги. – Ничего необычного: подруги, старые знакомые, несколько звонков она сделала по поручению шефа. Правда, вот этот номер непонятен, – показал Ковалев на надпись, обведенную красной линией. – Абонент недоступен. Телефон зарегистрирован на некоего Костикова.

– Понятно. Фамилия может быть подставной. Что по Николаеву?

– Он тоже пока себя никак не проявил. Похоже, просто выжидает, чем все это закончится.

– Хорошо. Выясним. Работайте дальше.

– Тут еще одно… – озадаченно протянул Ковалев.

– Ну, что там еще? – не без досады спросил Вадим.

– Вами очень интересовался этот майор… как его…

– Степанов, – подсказал Петляков.

– Да, он. Все расспрашивал о вас наших ребят. Откуда вы прибыли, где до этого работали, чем занимаетесь?

– И что они?

– Разумеется, молчали! Но у меня такое чувство, что под вас очень серьезно копают.

– Поглядим!

Вадим вышел из приемной и зашагал к Маковскому. Тот встретил вошедшего начальника службы безопасности хмурым взглядом. Сейчас сложно это представить, но прежде между ними были почти приятельские отношения. Дважды они даже выбирались на рыбалку. Улов был так себе, зато, помнится, поговорили по душам под качественную водку. Тогда Маковский подивил знанием огромного количества анекдотов и презабавных историй. Сейчас же за столом сидел совершенно другой человек: от прежнего оставались разве что крохотные ямки на щеках, свидетельствовавшие о том, что веселье ему было не чуждо.

Зам. генерального внимательным и понимающим взглядом проследил за тем, как Петляков, пододвинув стул, уверенно на него взгромоздился. Остроносый ботинок, покачиваясь, едва не касался поверхности стола. Не та обстановка и не тот случай, чтобы указывать начальнику безопасности на хорошие манеры. Носок ботинка уперся в ножку стула и успокоился.

Подняв взгляд на Вадима, Маковский спросил:

– Что-нибудь прояснилось?

– Кое-что имеется. Я к вам пришел не случайно.

– Я это почувствовал, – напряженно сказал Фрол Эдуардович. – Вы что-то хотели мне сказать?

– Хотел… Я пришел к вам по поводу покушения на Шевцова.

– Вот даже как, – оживился Маковский.

В больших темно-серых роговых очках он выглядел почти беззащитным.

– У нас были предположения, что в его гибели заинтересован кто-то в компании; не хочу вдаваться в подробности, но теперь мы твердо знаем, что эта опасность извне. К такому предположению имеются даже косвенные данные.

– Что за данные?

– Несколько минут назад мы нашли в приемной радиожучок. Вся информация передавалась за пределы компании.

– Кто бы мог подумать! А вы молодец, умеете работать, – не удержался от похвалы Фрол Эдуардович.

– У нас даже был очерчен круг подозреваемых, – не пожелав замечать похвалы, продолжал Вадим. – Два дня назад этот список сократился до трех человек. Сегодня утром он состоял всего лишь из одного. Так что я подозревал вас, Фрол Эдуардович, мне даже неловко это признавать.

– И чем же я заслужил такую честь? – Маковский выглядел слегка обиженным.

– Вы ведь один из тех, кто больше всего заинтересован в устранении генерального дирек-тора.

– С чего вы это взяли?

Лицо Маковского напряглось. Линзы очков зловеще блеснули, теперь он выглядел колючим.

– После его смерти вы, как заместитель генерального, могли унаследовать все его акции. Как это ни странно, но в договоре о партнерстве такая вещь не прописана. И вы всецело становитесь хозяином большого предприятия.

– Никогда об этом не думал.

– О таких вещах думают хотя бы однажды, – не согласился Петляков. – А потом, в вашем личном деле тоже имеются некоторые белые пятна. Я слегка прошелся по ним.

– И что же вас насторожило?

– Например, вы скрывали место своей службы. Всюду писали, что служили в строительной бригаде. Я тут навел справки, так эта строительная бригада занималась установкой сложнейшего электронного оборудования. И вы в ней числились одним из главных специалистов.

– Вы сами должны понимать, что существуют военные тайны.

– Но это еще не все, Фрол Эдуардович. При написании автобиографии вы почему-то пропустили свою срочную службу. А ведь в армию вы пошли после второго курса.

Пожав плечами, Маковский ответил равнодушным голосом:

– Просто подумал: кого могут интересовать такие незначительные эпизоды моей биографии?

– Вы прибедняетесь, Фрол Эдуардович, не такие уж они и незначительные. Не каждому приходилось служить в спецподразделениях. Бы-ли инструктором по подрывному делу. Уверен, что в вашей биографии немало боевых страниц.

Лицо Маковского помрачнело. В какой-то момент Петлякову даже показалось, что заместитель генерального укажет ему на дверь. Но уже в следующую секунду глубокая морщина на его лбу разгладилась.

Заговорил он негромко и приветливо, как если бы беседовал с другом:

– Было такое дело. Но не хотел рассказывать. Это не самое приятное воспоминание в моей жизни.

– Анкета требовала искренности. Так что у меня был повод подозревать вас.

– Спасибо за откровенность. Это будет для меня хорошим уроком.

Прощаясь, Вадим крепко пожал руку Маковскому. Вышел в коридор, попытался уловить в себе какие- нибудь душевные изменения. Ровным счетом ничего! Легче не сделалось. Даже как будто бы стало тягостнее, как если бы взвалил на себя очередное бремя.

– Чем больше я об этом думаю, тем больше возникает вопросов, – проговорил Чалый. – Куда-то исчез этот Мельник. О нем вообще никто не слышал. Шевцова тоже нигде нет. Непонятно, не то жив, не то