Осторожно ступая, Степан направился к землянке, не забывая смотреть себе под ноги. Пройдя еще метров пятнадцать, он остановился – где-то здесь должна быть растяжка. Он повнимательнее всмотрелся под ноги. В метре от себя заприметил тонкую проволоку, мастерски замаскированную под опавшей листвой, – чуть заметно было лишь вытяжное кольцо, но и его можно было заметить только опытным взглядом.

Куприянов уже хотел было перешагнуть ловушку, как увидел еще одну растяжку, уже похитрее, укрепленную на уровне пояса. «Лимонка» была зафиксирована на дереве и была совершенно незаметна среди густой растительности. Подполковника невольно обдало холодом. Нетрудно было представить, что бы произошло с ним, двинься он всего лишь на полшага вперед. Оборонительная граната «Ф-1» косит все живое в радиусе двадцати метров, а ведь он находился от нее всего-то на расстоянии метра и мог запросто дотянуться рукой.

Куприянов глубоко вздохнул, стараясь привести в норму свое состояние. На лбу его выступила неприятная испарина, тонкая струйка воровато стекла со лба на переносицу, а потом, пощекотав кожу, сбежала на щеку. Подполковник вытер проступивший пот. Откуда-то взялась уверенность, что все самое худшее осталось позади и теперь с ним ничего плохого уже не произойдет.

Стараясь не коснуться проволоки, Куприянов осторожно проскользнул под ней. Затем аккуратно освободил кольцо и, взяв «лимонку» в левую руку, а в правую – пистолет, направился к землянке. До нее оставалось метра два, когда дверь слегка приоткрылась. Не теряя времени, Куприянов, подскочив, мощным ударом ноги вогнал ее вовнутрь, почувствовав, что кого-то сшиб с ног. Поток света, ворвавшийся вместе с ним в землянку, на мгновение ослепил четырех мужчин, сидящих за столом. Подняв над головой руку с «лимонкой», подполковник громко закричал:

– Сидеть, суки! Всех урою!

Он услышал в правом углу неясный шорох и, не целясь, выстрелил в направлении шума. Раздался глухой удар рухнувшего на пол тела.

– Не двигаться! Поднять руки!

Куприянову очень хотелось посмотреть на упавшего, убедиться, действительно ли тот мертв, но мешали четыре пары глаз, направленных в его сторону и ловивших каждое его движение. Из угла послышался сдавленный стон. Куприянов облегченно перевел дыхание. Все, упавший уже не жилец! С этой стороны опасности можно не ожидать.

Степан перевел взгляд в угол землянки – ему потребовалось всего лишь мгновение, чтобы оценить причиненный урон. Смертельно раненный диверсант сидел на земляном полу, опершись спиной о бревенчатую стену. Правую руку он прижимал к левой половине груди, а сквозь пальцы на застиранную гимнастерку обильной струйкой стекала кровь.

Отступив на шаг, Куприянов угрожающе процедил:

– А теперь выходи по одному. Предупреждать не стану, стреляю сразу на поражение. Первым идешь ты! – ткнул Куприянов стволом в сторону небритого красноармейца с орденами Красного Знамени и «Славы» третьей степени.

Тот нехотя поднялся и потянулся за шинелью, лежащей на высокой сосновой колоде, служившей, очевидно, чем-то вроде табурета. Движение вышло чуть более торопливым, чем следовало бы. А что, если под шинелью лежит «ППШ»?

– Руку назад! – приказал Куприянов, направив ствол пистолета точно в лоб «орденоносцу».

Ладонь «орденоносца» на некоторое время зависла над скомканной шинелью, он как бы раздумывал, а не ослушаться ли? Но уже в следующий момент грубоватое лицо дернулось в презрительной ухмылке, и он неторопливо поднялся. Следом за ним встали и другие.

Подполковник отступил на шаг спиной к выходу, продолжая держать диверсантов под прицелом. Он отметил, что руки у них свободны, на столе расстелена карта, и Куприянов без труда узнал на ней места расположения делегаций, помеченные красным карандашом. Ладно, потом разберемся, что к чему.

В землянку вели шесть ступенек, причем самая верхняя была очень высокой, укрепленной небольшим бруском. Куприянов не задавался целью запомнить дорогу, увиденное отложилось в его подкорке мгновенно благодаря тренировкам, укрепляющим память. Просто в необходимый момент он вытащил из подсознания нужный образ и поступил сообразно увиденному. Отставляя ногу немного назад, он прекрасно представлял, что на ступени не будет никаких посторонних предметов, которые могли бы помешать ему. Дальше еще один шаг, немного в сторону, следовало обойти выступающий камень. Куприянов мог даже сказать, какой он был формы – острый, с отбитым верхним краем.

Диверсанты, опасливо посматривая на гранату, двинулись за ним к выходу. Степан, стараясь держать их на прицеле, отступил еще на шаг, пытаясь отыскать подошвой следующую ступень. Вот один из диверсантов, двигавшийся последним, чуть поотстал и, как бы теряя равновесие, ухватился за ручку двери.

– Руки вверх! – строго предупредил Куприянов.

Убедившись, что приказание исполнено, Степан отступил еще на шаг, пробуя отыскать следующую ступень. Главное теперь – выбраться на поверхность, а дальше нужно будет заставить их связать друг друга, и пускай шагают под прицелом пистолета до расположения дивизионной разведки.

От подобных мыслей сделалось веселее, но расслабляться не стоило. Куприянов нащупал ногой следующую ступеньку и, слегка оттолкнувшись, поднялся на нее. В этот момент произошло непредвиденное – край ступени неожиданно осыпался, и Куприянов, потеряв равновесие, подался назад, не смея опереться занятыми оружием руками. Ствол пистолета пошел вверх, а из поля зрения исчезла фигура «орденоносца». Степан успел заметить, что диверсант, шедший вторым, рванулся в сторону, прямиком к близлежащим кустам. В ту же самую секунду подполковник почувствовал, как кто-то навалился на него, пытаясь вжать в землю, и спиной почувствовал угловатые ступени. Он увидел под собой лицо «орденоносца», перекошенное от ярости. Правой рукой тот уже занес для удара финку, и подполковник сфокусировал свое внимание именно на ней, заприметив на плоском лезвии рыжеватые пятна ржавчины. У Степана возникло ощущение, что время остановилось, а узкий конец финки сумел заслонить собой половину неба.

В руку вцепился кто-то из диверсантов, пытаясь вырвать пистолет, и Куприянов, силой преодолевая силу, развернул оружие на девяносто градусов и нажал на курок. Прозвучавший выстрел заставил «орденоносца» содрогнуться. Какую-то долю секунды лицо врага оставалось ожесточенным, затем в глазах промелькнули боль и удивление одновременно, а уголки губ напряженно опустились вниз. Его тело уже было мертвым, вот только сознание не желало мириться со случившимся и пыталось повелевать телом, как прежде.

Второй диверсант отскочил в сторону и, пригибаясь, побежал в сторону леса. Уже в следующую секунду Куприянов вскинул пистолет и дважды выстрелил в убегавшего. Попал! Не добежав до края опушки каких-то нескольких метров, тот упал лицом в землю, раскинув руки. Куприянов с силой откинул от себя убитого «орденоносца».

– Назад! – закричал Куприянов, вскакивая на ноги.

Третий диверсант, не обращая внимания на окрик, продолжал продираться через кусты. Направив пистолет в середину его спины, подполковник надавил на спусковой крючок. Диверсант дернулся и, теряя равновесие, сделал еще два неуверенных шага, приостановился, но только для того, чтобы уже в следующую секунду упасть во весь рост.

Еще один готов.

– Ты кто? Как зовут? – спросил Куприянов у единственного оставшегося в живых. Тот, будто бы окаменев, не мог произнести ни звука.

Брезгливо переступив через безжизненное тело «орденоносца», Куприянов двинулся навстречу.

– Павел, – испуганно отозвался уцелевший диверсант, хлопая белесыми ресницами.

Подполковник зло усмехнулся:

– Мне плевать, как тебя зовут… Кто ты в диверсионной группе? – В глазах парня промелькнула растерянность. Следовало немедленно дожать его. Направив ствол пистолета в центр его лба, Куприянов зло спросил: – Считаю до трех! Раз…

– Радист я, – поспешно ответил тот, подняв руки.

На душе полегчало. Значит, не все так скверно. Радист – лицо доверенное, а потому посвящен во многие детали. Его можно перевербовать и затеять радиоигру.