считанные секунды, обязательно что-нибудь да происходит! Похоже, что конца света вообще не случится, – это такая же абстракция, как и коммунизм. Голос с Шефом никогда не определятся с финальной датой, а энтузиастов-одиночек постигает печальная судьба. Никто не поймет его отчаяния, боли, надежды, с которыми Иуда столетиями вчитывался в тысячи однотипных заголовков бульварной прессы: «Слепая девочка предсказала – конец света состоится через год в московском метро!» Да брешет эта ваша слепая девочка! Как и баба Ванга тоже – обещала-обещала, всех в итоге кинула, старая мошенница.

Книга… Ну, Евангелие от Иуды, они, конечно, уничтожат, чтобы никто не узнал ПРОРОЧЕСТВО, написанное им в пику апостолу Иоанну с его убогими четырьмя всадниками Апокалипсиса. И ПРОРОЧЕСТВО, и кандидатуры, и рецепт эликсира, все это на десяти страницах говорит: то, что создал ОН, легко разрушить, если потратить в два раза больше времени. Жаль, что сам тринадцатый не успел воспользоваться этой Книгой, – его жизнь грубо прервали присланные Пилатом исполнители. Да еще и обставили все в стиле итальянской мафии – типа он сам взял да повесился. Ага, как же.

Темный Ангел должен был стать новым властителем выживших при конце света людей, чудом уцелевших в пламени вулканов и ужасе землетрясений, единственным властелином планеты, низложившим бесконечную власть Ада и Рая, прекратив их бессмысленное вечное противостояние. У него был один- единственный шанс, чтобы одержать победу. Двухтысячелетнее ожидание закончилось ничем – Книгу нашли, но в самый последний момент им удалось сломать руку, занесшую над ними карающий меч ПРОРОЧЕСТВА.

Тринадцатый вытер слезы с заплаканного лица. Все кончено. Нет никакого смысла расстраиваться – он не поможет себе тем, что будет терзать свое и без того измученное сердце. Нужно держаться, не показывать палачам, как ты смертельно расстроен. Теперь ему сидеть здесь неизвестно сколько тысяч лет – может, две, а может, и все сто – надо придумать, чем себя развлечь.

Пожалуй, снова пора приниматься за зулусский язык, изрядно заброшенный в прошлую неделю. Так, что бы такого заказать себе на обед? Скажем, литровую бутылку водки «Абсолют» и жареную целиком утку по- пекински – с блинчиками, луком и сливовым соусом. А что? По-моему, неплохая идея.

Малинину было совсем плохо. Самодельная повязка быстро намокала кровью, тонким ручейком стекавшей по груди на пол. Затуманившимися глазами он смотрел на Калашникова, который тревожно принюхивался к воздуху и оглядывался.

– Извините, вашбродь, – слабым голосом произнес Малинин. – Я вижу – этот сучок шмыг-шмыг за вами в подвал… Ну, думаю, беда… Зажег спичку, чтобы какой ломик поискать, а про бензин и думать забыл… Оно ка-а-ак полыхнет – еле успел в окно выпрыгнуть…

Калашникову стоило большого усилия не рассмеяться в присутствии умирающего.

– Странный какой-то у нас с вами финал получился, – кашляя кровью, рассуждал Малинин, голова которого неумолимо клонилась набок. – Я вот лично считаю, что во всем этом недостает любовной линии. И романтики следовало добавить чуть-чуть. Скажем, доктор-маньяк преследовал бы девушку, а вы по ходу дела ее защищали, потом незаметно влюбились бы друг в друга – на мой взгляд, вышло бы клево. В триллерах так положено.

– Действительно, – расстроился Калашников. – Не дотянули мы как-то с романтикой. И ведь кандидатур-то было до хрена, что самое главное. И Монро, и Клеопатра, даже Лилит – и та бы подошла. Но маньяк, скотина, нас в известность относительно жертв заранее не ставил. Обидно, конечно. Ну да ничего – я тебе обещаю, в следующий раз мы наверстаем.

– Смотрите, вашбродь… Ловлю вас на слове, – улыбнулся Малинин и умер.

Закрыв ему глаза, Калашников положил автомат на колени – в рожке оставалось еще два патрона. Отец Андрей уже пришел в себя. Лежа на полу, он глядел на Калашникова с ненавистью, но в то же время без ощущения страха – скорее с примесью любопытства.

– Адская тварь, – булькающим голосом просипел человек в черном.

– Это я, – охотно согласился Алексей, рассматривая забрызганное кровью бородатое лицо.

Отец Андрей несколько смутился от откровенного ответа. Дискуссия явно не задалась.

– Ну и зачем было творить все это? – пользуясь паузой, спросил Калашников. – Тебе что, власти над сектантами стало мало, очумел со скуки? Землей хотел править… батюшка?

– Люди заслужили это, – хрипло простонал отец Андрей. – Что хорошего они сделали в нашем мире? Кругом только одна боль, смерть, кровь, ужас и страдания.

– Так я и думал. Все глобальные маньяки говорят одно и то же, в зубах навязло уже, – поморщился Алексей. – Честное слово, ну наймите хорошего пиарщика, а? Хоть в кино, хоть в жизни – каждый раз постоянно одинаковая тирада. Почему хоть раз никто не устроит конец света только потому, что его задолбала реклама йогуртов?

– Я не хотел править, – объяснил отец Андрей, тщетно пытаясь повернуть разбитую голову. – Я не Темный Ангел, даже не надейся. Я собирался встать на колени, умоляя, как покорный раб, чтобы преподнести власть над миром ЕМУ. Чтобы настало ЕГО царство.

– ЕМУ? – расхохотался Алексей. – Конгениально! Вы, вы все, те самые, кто говорит и действует от ЕГО имени, – вы хоть раз попробовали спросить ЕГО самого? Задумались ли – действительно ли ОН хочет этого? Тебе не пришло в твою потрясающе умную голову, что если бы ОН захотел, то конец света состоялся бы хоть завтра? А сотни миллионов людей, что сгорели бы при начавшихся землетрясениях и цунами, – их не жалко?

– А чего их жалеть? – удивился человек в черном. – Они заслужили это своими грехами.

– Действительно, глупый вопрос, – кивнул Калашников. – И сам я дурак. Чего я тут с тобой дискутирую, как в парламенте… До встречи. Тебя в нашем городе уже заждались.

Алексей, сплюнув воткнувшуюся зажатую в зубах щепку, прицелился.

Отец Андрей неожиданно понял, что не чувствует боли. Это наполнило его небывалой радостью и силой. Он не знал, что второй удар стулом перебил ему позвоночник.

– Я знаю то, что я творил, – расхохотался он. – Что ты мне сделаешь? ОН охраняет меня. Боишься? Так изыди – ты не сможешь причинить мне вреда, проклятый демон!

Он смеялся и не мог остановиться – долго, до полнейшего изнеможения. Вскоре смех перешел в икоту. По бороде отца Андрея стекали слезы.

– Ты ошибаешься, – скучно сказал Калашников и выстрелил.

…Когда он выбрался наружу, дом напротив уже полыхал вовсю – провалилась крыша, языки пламени лизали почерневшие стены. Если кто-то находился внутри, то сгорел или задохнулся в дыму – даже живые трупы, как Франкенштейн и Дракула, тоже подвержены разрушительному воздействию огня.

Вдали слышался вой пожарных сирен – похоже, к столбу огня, хорошо видному со всех сторон, подъезжала брандмейстерская машина. Из подвала валил черный жирный дым – уходя, Калашников бросил на пол зажженную спичку. Пламя создавало вокруг нестерпимый жар, воздух плыл, как будто плавился. Похоже, огонь перекинется и на сад. Ну и ладно – хотя деревья красивы, его не жалко.

Калашников полез в карман, достал ампулу. Жаль, что не существует отдельно сборника древних арамейских заклинаний, купил бы за любые деньги – полезная вещь. Вся его одежда рассыпалась в прах при путешествии из города на Землю, а эликсир – смотри- ка, полностью уцелел. Подкинув капсулу на ладони, он отвинтил тоненькую крышечку.

Алексей знал, что эликсир может убивать и здесь – на выходцев из потустороннего мира он действует, как самая традиционная святая вода. Да, он сейчас такой же, как и до смерти, человек из плоти и крови, но все-таки – другой, ибо раньше его не смогла бы убить жидкость, в которую опущено серебро.

Принадлежит ли он ЭТОМУ миру? Пожалуй, уже нет – тридцать лет он прожил на Земле, восемьдесят –