...– Учитель, – донесся голос Петра, и все оторвались от тарелок. – По-моему, настало время откровенно поговорить. Скоро у нас в гроте вообще никого не останется. Я устал жевать успокоительные листья. Нервы тоже кончились.

– Поддерживаю, – присоединился толстяк Матфей. – Долгое время я в это дело не влезал. Но и правда, Учитель – творится что-то странное. Люди просто исчезают. Я понимаю, возможно, это закономерно после провальной акции по воскрешению Лазаря. Но почему бы нам не обсудить ситуацию?

– Позвольте и мне, – встрял в разговор Симон. – Меня не огорчает бегство Иуды. Он, если откровенно, мне давно не нравился – занимает деньги и никогда не отдает. Но как Андрей-то мог сбежать? Я знаю рыбака: если в его голове и возникают сомнения – он обязательно выскажет их тебе, Учитель. Нынешние события противоречат здравому смыслу. Наши ряды стремительно тают, а мы никого не рекрутируем взамен. Едва перетянули двух солдат из стражи прокуратора – так и те испарились. Давайте устроим «мозговой штурм». Нам нужна идея, способная ослепить своим блеском все народы – от иберийских берегов до парфянских гор. Только в этом случае людская молва разнесет слух о чуде по всему свету. Иначе – мы пропали.

Кудесник с увлечением доедал рыбу, словно не слыша обращенных к нему речей. Протянув руку, он налил себе из кувшина рубинового вина.

– Учитель... – нерешительно повторил Петр. – Нам страшно и одиноко...

Чаша с вином со стуком встала обратно на стол.

– Поесть не дадут спокойно, – тяжко вздохнул Кудесник. – Вот к чему приводит наркотическая зависимость от рейтингов, приносимых популярными чудесами. Привыкнув к девицам, вымаливающим автографы и к назойливому вниманию производителей пожелтевшего папируса, трудно выйти на новый уровень. Наши конкуренты очнулись от первого удара. Синедрион никогда не простит изгнания торговцев. Извините, я не хотел бы прямо сейчас посвящать вас в свой окончательный план. Соглашусь лишь в одном – наше дело зашло в тупик. Поэтому я решил взять время на раздумья.

– Очнись, Учитель, – выступил вперед Иоанн. – Неужели ресурс чудес уже полностью исчерпан? Сегодня к гроту подъехала резная колесница с гонцом от Ирода Антипы. Тетрарх настолько преисполнился уважения к твоим способностям, что горячо мечтает пообщаться с тобой лично. Он просит сотворить персонально для него небольшое чудо – превратить жену в персик.

– Антипа еще не знает, что наша встреча ему совсем не понравится, – улыбнулся Кудесник. – Он нормальный мужик, только избалованный очень.

– Ты говоришь загадками, Учитель, – нахмурил брови Иоанн. – Мы все пойдем за тобой в огонь и в воду. Но извини – нам хотелось бы знать, как поступать дальше. Думаю, Иаков второй, и Варфоломей меня поддержат.

Оба апостола утвердительно кивнули, не вставая из-за стола.

– Какой нервный день сегодня, – задумчиво сказал Кудесник. – Ничего не поделаешь – Страстная неделя. По плану все должно быть намного хуже. Но план не сбылся. И, это, пожалуй, единственное, что меня беспокоит.

Он поднялся.

– Друзья мои, – тепло произнес Кудесник. – Обещаю, я все объясню.

Он повернулся к смиренному Иоанну.

– Это то, что ты хотел... Ульрих? Хорошо, я скажу тебе, что нужно делать.

В правой руке Иоанна блеснул «люгер». Он был ошарашен фразой Кудесника, назвавшего его имя – но времени на размышления не оставалось.

– Всем стоять на месте, – отчеканил Ульрих. – Я не шучу.

– Делайте, как он говорит, – быстро сказал Кудесник, жестом останавливая вскочившего Петра. – Нам не нужно, чтобы еще кто-нибудь пострадал.

Апостолы замерли в полнейшем недоумении. Милый, добрый и кроткий Иоанн на их глазах превратился в настоящего волка. Теперь, каждый из апостолов был готов поклясться кровью матери – в гроте с ними находится совершенно другой человек.

– Я очень хорошо стреляю, – предупредил Ульрих, откинув волосы со лба.

– Чего ты хорошо делаешь? – поразился Симон.

– Стре... ах, да. Впрочем, без разницы, – поправился Ульрих. – Попробую изъясниться на вашем птичьем языке. Короче, эта блестящая штука изрыгает молнию. Если кто-то из вас двинется – я мгновенно убью Кудесника.

Кудесник внимательно осмотрел наставленный на него ствол пистолета.

– «Люгер», ориентировочная дата выпуска – 1934 год после моего рождения, – сообщил он Иоанну- Ульриху. – Наградной. Очевидно, эксклюзивная модель с номерными патронами. Его обычно выдают только высшим офицерам войск СС либо премируют отличившихся – за особые заслуги перед рейхом.

...Ульрих ожидал услышать все, что угодно, включая униженные мольбы о пощаде – но только не это. Улыбающееся лицо Кудесника расплылось у него перед глазами, в голове окончательно помутилось. Еще больше перепугались другие апостолы. Петр, приняв странные слова за секретную молитву, пал на колени – его примеру последовали остальные. Ульриху изменила выдержка – трясясь всем телом, убийца резко вскинул оружие на уровень бровей.

– Кто ты такой?! – срывая голос, закричал он.

– А то ты не знаешь, – спокойно ответил ему Кудесник.

...В дверь грота постучали.

– Не входить! Назад! – взвизгнул Ульрих, в дикой истерике перемещая дуло «люгера» с Кудесника в направлении двери, и обратно. – Уйдите! Прочь!

– Не бойтесь, мы ждем вас, братья, – мягко сказал Кудесник.

Дверь отворилась, и в грот начали заходить люди. Ульриха затрясло так, словно его усадили на электрический стул, лицо исказилось от нервной гримасы, «люгер» отчаянно заплясал в непослушных пальцах.

К столу один за другим приблизились новоприбывшие гости – перепачканные землей и побуревшей кровью. Фаддей, Иаков первый, Фома, Иуда, Андрей, Филипп – и, наконец, настоящий апостол Иоанн, с ненавистью смотревший на Ульриха Хафена. Иуда, ухмыльнувшись, потер большой палец об указательный и показал Симону язык. Тот в смущении отвернулся.

– С Каиафой я еще пока не решил, – промолвил Кудесник, обращаясь к Петру. – Воскрешать его или нет. Противная личность. Вдруг без него обойдемся? Пусть еще чуток в пещере полежит – а я пока прикину, куда его девать.

– Кто он? – спросил Петр, оглядывая белого, как мел, Ульриха.

– Этот? – махнул рукой Кудесник. – Знаешь, долго объяснять. Все равно ты не поймешь половину. Но он не из Синедриона. Почему я раньше молчал? У меня практика такая – изображать поведение обычного человека. Я среди людей нахожусь, а не в Небесной Канцелярии. Ну, вот и я попытался представить себя в жизненной ситуации. Ученики уходят? Нормально, слаб человек. А рядом со мной – и карьеры нет, и смертельная опасность.

...В грот незаметно вошла Мария Магдалина. Поклонившись Кудеснику в пояс, она подошла к Иуде, нежно погладив того по окровавленной бороде.

– Прости, – выдавила из себя Магдалина, и заплакала. – Это все он, – обеими глазами она метнула в Ульриха черные молнии. – Задурил мне голову, тварь... сказал, что видит будущее: как ты продашь Кудесника Синедриону за тридцать денариев. И он погибнет на кресте из-за твоего ложного доноса. Столь красочно... я находилась в истерическом состоянии... сразу вспомнила, что у тебя платежи по кредитам. Думала, этим я спасаю Кудеснику жизнь...

– Ничего, – пролепетал Иуда, обнимая Магдалину, и шумно вдыхая сладкий запах ее волос. – Я прощаю тебя, Машенька... меня учили прощать.

Склонившись к уху Магдалины, он почти неслышно шепнул:

– Но, если ты ляжешь со мной в кровать в порядке компенсации, я ничего не имею против. Знаешь, неподалеку у базара есть один уютный домик...

Он не договорил – Мария перестала плакать и больно наступила ему на ногу.

– Разобрались? – Кудесник отвернулся от ссорящейся парочки. – Так вот, сначала я относился к оттоку