– Я – киконде. Это на севере, на границе с Танзанией, – Алфреду махнул рукой вдаль. – Я возьму мальчика с собой. Я все равно иду туда.

– А остальные? – спросил Георг.

– А остальных я отведу в Ньока-Прайя, это почти по дороге. Вы не беспокойтесь, я сдам их властям целыми и невредимыми.

– Извините, зачем вы идете в Танзанию? – полюбопытствовала Ингрид.

– Я получил наследство, моя сеньора. Умер дядя, он был богатым человеком. Он завещал мне кокосовую рощу. Целую рощу, моя сеньора!

– Наверное, куча денег? – спросила Ингрид.

– Нет, моя сеньора, вовсе не куча, но что-то я получу.

– И вы идете пешком?

– А как еще, моя сеньора, как еще? Самолет – дорого, на машине опасно. Да машины почти и не ездят.

– И сколько же вы будете идти?

– До Ровумы я надеюсь добраться за месяц, а там недолго останется. Мои родственники живут на том берегу, за границей. А моя деревня – на этом, моя сеньора.

– Киконде, киконде… – проговорила Ингрид. – Я, кажется, что-то помню… Они делают скульптуры? Из черного дерева. Да?

– Да, моя сеньора. Мы прославились на весь мир.

– Как же вы попали сюда?

– Я воевал против колонизаторов. Я – ветеран, моя сеньора, я работаю в министерстве труда в департаменте снабжения. Надеюсь, мы встретимся, когда я вернусь, мои сеньоры.

– А вы вернетесь?

– Я продам рощу и вернусь, моя сеньора.

– Так же пешком?

– Так же пешком, моя сеньора, – улыбнулся ветеран.

– И вы не боитесь?

– А чего мне бояться? Бандитам я не нужен, с меня выкупа не получишь, а воевать я стар. Мне пора идти. Вам тоже. Река здесь петляет, и вы сделаете крюк, если будете идти вдоль нее. Этот мальчик покажет вам дорогу, он знает эти места, он – тсонга. Его зовут Жинито.

Алфреду подозвал к себе одного из мальчиков, положил ему руку на макушку. Мальчик равнодушно глядел на датчан.

– А он хорошенький, правда? – сказала Ингрид. – Он не отрежет нам уши, Алфреду?

– Что вы, сеньора! Он очень хочет вернуться в столицу. Он сказал, что там у него живет сестра, старшая сестра. Он уже один раз сбежал из лагеря в столицу, но сестру не нашел. Он хочет ее найти. Его родители погибли, это здесь неподалеку. Их деревню сожгли дотла.

– А если он и сейчас ее не найдет? – спросила Ингрид.

– Вы просто отдайте его властям. Они позаботятся. Ему нельзя оставаться здесь, а со мной он идти не хочет. Правда, Жинито?

Мальчик кивнул.

– Я бы взял вас с собой в Ньока-Прайя, – объяснял Алфреду, – но оттуда вы нескоро доберетесь до столицы. Вам придется ждать военной колонны, а их собирают редко. В стране неразбериха, сами знаете!

– Что знаем? – спросил Георг.

– Как, вы не знаете?! – изумился Алфреду. – А, ну да, ну да… Три дня назад погиб наш президент, его самолет упал.

– Как упал?

– Упал, упал. Никто не знает как. Никто не знает что. Что будет, что будет? А может, ваше правительство пришлет за вами вертолет?

– Мы доберемся. Спасибо, – отвечал Георг. – Только Ингрид… Она слаба.

– Возьмите – вот, – негр достал из сумки буханку серого армейского хлеба, коробок спичек и связку сухих желтоватых листьев. Осторожно отделил из связки четыре листика и протянул Георгу.

– Что это?

– Это листья матанды, они дают силы. Хорошенько жуйте половинку листа, не больше, и спокойно пройдете хоть сто километров! Сеньоре поможет. Заходите ко мне в Мапуту, буду рад вас видеть. Возьмите еще и это. – Алфреду снял с груди маленькое зеркальце на сизалевом шнурке и надел его на грудь Ингрид. – Полезная вещь, не снимайте его, пока не дойдете до города. Это против ньоки, против кобры, которая плюется. Она плюет в то, что блестит, в глаза! Теперь будет плевать в зеркало, если вы ее встретите на своем пути… Ха-ха-ха! – рассмеялся негр.

– А вам разве не пригодится?

– Нет, я хожу хорошо, я дружу со всеми, мои сеньоры.

Они обнялись. Алфреду окликнул детей, и гурьбой они спустились на берег. Алфреду внимательно осмотрелся, вошел в воду, забирая выше по течению, дети вереницей последовали за ним. Только в одном месте вода дошла ему до пояса. Через минуту они были на другом берегу.

– Слыхал, наркота? – сказала Ингрид. – Президента убили. Поэтому нас и бомбили. Война, война. Нам здорово повезло, наркота!

До океана датчане с мальчиком шли двое суток почти без приключений. Шли медленно, Георг давал отдохнуть Ингрид. Воды взяли с собой только две литровые военные фляжки, вода кончилась быстро. Тут и пригодился Жинито. Пока взрослые отдыхали в тени, он неслышно исчезал. Сначала датчане волновались, гадали, приведет ли он своих бывших подельников, или расскажет о них в ближайшей деревне, или просто сбежит. Но он возвращался, возвращался с добычей, приносил папайю или бананы, а однажды даже помидоры, очевидно, украденные с какой-то крестьянской делянки. И всякий раз приносил воду во фляжке.

В первый раз он вернулся, неся добычу – три папайи размером с кулак и веточку бананов – в собственной рубахе, за плечом как мешок.

– Смотри, смотри, наркота, какой у него жуткий шрам! – шепнула Ингрид.

От левой ключицы наискосок через грудь Жинито рассекал толстый неровный шрам.

– Катана? – спросил Георг.

Мальчик кивнул, складывая добычу на землю. Он вообще был очень неразговорчив, этот негритенок, он предпочитал объясняться знаками. Зато карие глазки его бегали быстро и живо, все примечая вокруг.

– Бедняга. А такой красавчик, да ведь?! – протянула Ингрид. – Представляешь, каким он будет, когда вырастет! Если вырастет… Я ни за что не останусь теперь здесь, наркота. Я не знала, что такое война, теперь знаю.

Георг промолчал.

– Он прямо игрушечный, – Ингрид все время искала глазами Жинито. – Ах, наркота, они такие сексуальные, если б ты знал!

На марше процессию возглавлял Жинито, он шел шагах в двадцати впереди. Шел неслышно, грациозно. Время от времени оборачивался и тут же натыкался на улыбку Ингрид, та словно стерегла его движения, любой его жест. Иногда он останавливался, прислушивался, вытягивая назад ладонь, как бы давая понять своим спутникам: стойте и молчите. Датчане послушно замирали.

Вечером второго дня, жарким, душным, они в очередной раз вышли к берегу реки. Ингрид сняла ботинки и стала спускаться к воде, чтобы искупаться. Неожиданно прямо перед ней возник Жинито, выставив обе ладони вперед.

– Para! Para! – хрипло и властно сказал он, кивая назад на реку.

– Что он хочет, наркота?

– Чтобы ты стояла.

– Crocodilo[6], – выдавил Жинито.

На середине реки, метрах в двадцати от берега, шла настойчивая рябь. Ингрид отпрыгнула, откуда только силы взялись. Через секунду рябь исчезла.