молилась олимпийским богам. Знатной римлянке отвели отдельную хижину, построенную из сосновых брёвен и обмазанную с внешней стороны глиной с соломой. В доме горел очаг, расположенный у левой стены. Дым уходил через отверстие в соломенной крыше дома.

Жилище, в котором содержалась Актис, некогда принадлежало какой-то семье. Глава семейства погиб на охоте, а его жену вместе с тремя детьми взял к себе ещё неженатый младший брат.

В услужении у Актис были две женщины средних лет. Венуций приказал им усердно опекать знатную римлянку, чтобы та не чувствовала себя в положении бесправной пленницы. Сам же король бригантов с момента заточения римлянки так и не навестил её, хотя через Дризу, прислужницу Актис, узнавал всё, что делается в хижине. Венуций уже знал, что Актис в день прибытия в Сегедун долго ходила по комнате, не замечая вошедших вслед за ней служанок. От принесённой еды не отказалась, попросила даже немного вина. После трапезы она легла на постель и мгновенно уснула, проснулась тогда, когда солнце уже давно взошло. Затем Актис попросила, чтобы ей позволили посмотреть город, и когда в этом было отказано, она задумчиво села на скамейку и просидела так почти час, погруженная в свои мысли. Настало время молитв. Служанки не понимали, о чём просит, своих богов эта знатная римлянка, стоящая теперь рядом с горящим очагом, где потрескивали и шипели сучья деревьев. Они не понимали её речи, не догадывались, о чём молит эта женщина из племени, которое погубило многих британцев, убило родственников и близких. Не было сочувствия к мольбам женщины из далекой страны. Просить чужеземцам помощь в том краю, где повелевают могущественные боги британцев столь же бесполезно, как и убивать силой оружия волю к свободе. Актис хотела вымолить у Юпитера немного — пусть он вновь соединит её с Клодием и освободит других пленников. Она даже и не помышляла просить у грозного Марса покарать варваров за смерть римских воинов. Британцы и так уже напоены горем и слезами своих матерей. Актис упрашивала богов, — быть снисходительными к народу, с которым ведёт войну Рим. Просила даровать прощение и заступиться за обиженных. Всем и за всех. Кроме неё самой.

Странным образом распоряжается судьба. Королю Венуцию, ставшему с момента битвы злейшим врагом Римской Империи, приходилось теперь выступать против племени друидов, чтобы достичь единственной цели — спасти римлянку от жертвоприношения и тем самым даровать ей жизнь. А в полночь, когда на небе будет светить круглая луна, в Сегедун приедет Вирка, которой выпала незавидная роль — помирить Венуция и Картимандую. Эту миссию всемогущественная друидка решила осуществить сама, по своей воле. Ибо нельзя допустить, чтобы племя бригантов, распаляемое враждой, истребляло братьев и сестёр, находящихся лишь по прихоти своих повелителей по ту и другую стороны противостояния.

При свете луны и многочисленных звёзд в сопровождении отряда всадников Вирка въехала в городские ворота Сегедуна, сидя на груде тряпья, набросанной на дно двухколёсной повозки. Верховная жрица была задумчива. На коленях лежал посох украшенный янтарем. С шеи свешивался амулет — выгравированная кость кабана. Рядом с Виркой, крепко обняв её, сидела симпатичная девочка, лет двенадцати. Никто не знал, откуда взялось это милое существо, пленившее Вирку своим обаянием. Разное говорили люди. Кто-то утверждал, что ребёнок был найден Виркой у проезжей дороги; кто-то распустил слух, что сам Луг был отцом этой девочки; кто-то клялся, что это даже и не ребёнок, а вскормленный друидками детёныш погибшей волчицы. Но всё-таки так никто и не знал этой тайны.

Множество факелов, которые держали воины, осветили путь процессии двигавшейся по городской площади. Мёртвая тишина встречала дорогую гостью, приехавшую в самый далёкий город бригантов. Сойдя с повозки и держа девочку за руку, Вирка, направилась к стоявшим у деревянных идолов знатным людям племени бригантов, перешедшим на сторону короля Венуция.

С почтением встретил Венуций Вирку и, отвесив ей поклон, припал губами к её посоху, — тотему рода, из которого вышла мать всех друидов Британии. Посох был выполнен в форме змеи, греющейся на солнце. Когда Венуций выпрямился и в ожидании замер, девочка, приехавшая с друидкой, подбежала к королю бригантов и вложила ему в руку пять янтарных камешков. Венуций в недоумении взглянул на Вирку. Наконец, та заговорила:

— Ещё не поздно посеять семена мира, пока не разрослись семена раздора. Ты знаешь, король Венуций, и вы доблестные князья, и ты, народ, что тяжёлое время настало для Британии. Океан уже не страшит чужеземцев, которые шаг за шагом отнимают наши земли, увозят наших людей в рабство. И в такое время я узнаю, что одно из самых сильных племён нашей родины затевает позорную ссору. Кто в этом повинен, народ? Что же молчишь, король Венуций, разве не вы с Картимандуей своей глупой выходкой дали римлянам прекрасный шанс покончить с нами?

Венуций дерзко ответил Вирке, сам того не ожидая:

— Виновницей ссоры я считаю Картимандую. Это она, презрев все наши законы, нарушила священность брака. Это она подготовила почву к войне, я её в этом обвиняю!

— Король, ты держишь в руке пять янтарных камней. Столько же камней я отдала Картимандуе. Чтобы мир воцарился в вашем племени, ты должен поехать в Эбурак с этим янтарём. Как нелепо и как опасно для жизни, когда руки человека действуют несогласованно. Так же и племя бригантов, наверное, сошло с ума, если у него два правителя враждуют друг с другом. Самый крайний срок — пять ночей — даю я тебе на дорогу. Поторопись, король Венуций!

— Никогда я не помирюсь с Картимандуей!

Вирка воздела руки к небу и проговорила:

— О, всемогущий Таранис, ты слышишь ответную речь героя, — а затем, прямо глядя в лицо Венуцию, произнесла, — когда я уезжала от Картимандуи я прослышала, что римский отряд, спешивший в Эбурак, чтобы защитить королеву, был тобой разгромлен. Испытав тебя, я убеждаюсь, что ты единственный защитник земли наших предков.

Подойдя к Венуцию, Вирка надела свой амулет на грудь короля.

— Теперь, бесстрашный король Венуций, ты стал неуязвим для врага. И боги пророчат тебе великое будущее.

— Благодарю тебя, Великая Вирка. Послезавтра наступит праздник Быка, и я прошу тебя присутствовать на нём.

Из рядов друидов вышел Мэрлок.

— Рассуди нас, мать всех друидов, — сказал он.

— В чём же ваш спор? — спросила Вирка.

— На празднике Быка нашим богам будут принесены богатые дары. И мы, друиды племени бригантов должны принести в жертву наших врагов. Так велели нам предки. Но король Венуций, отважный король бригантов, дарует одному пленнику, вернее пленнице жизнь.

Вирка вскинула вверх брови и посмотрела на Венуция.

— Это так, Вирка, — ответил тот. — Никогда я не слышал, чтобы наши предки приносили в жертву женщину.

— Когда-то это было так, но время меняет всё. Может быть, именно женщина из рода чужеземцев, заколотая у священного огня, сделает наших богов более суровыми и беспощадными к врагам, а нам обеспечит более счастливую жизнь? К тому же эта женщина — жена того римлянина, который вёл свой отряд на подмогу Картимандуе, — вступил в разговор Мэрлок.

Вирка быстро перевела взгляд на Мэрлока. Глаза её загорелись любопытством.

— Так это не простая римлянка? Это жена римского князя?

— Это женщина князя Эллиана, — ответил Мэрлок.

Шумно раздувая ноздри, Вирка обвела взглядом всех присутствующих:

— Я знала, что шелест деревьев в священных рощах покажет мне будущее моей родины. Я слышала, как птицы и звери умолкли в одну из ночей в моём лесу, я видела, что луна отгоняет от себя мрачные тучи, и теперь вот оно должно исполниться — пророчество легендарного Каратака.

Толпа, слушавшая Вирку, застыла в оцепенении. Никто не мог вымолвить и слова.

Друидка продолжала:

— Женщина из чужеземного племени сделает нас несокрушимыми. Только так мы сможем отстоять свою свободу. — Мы отдадим её в жертву всемогущему Таранису, — крикнул на всю городскую площадь Мэрлок.

— Нет! Мы поступим по-другому, — ответила Вирка, — мы возьмём у римлянки жизненную энергию, питавшую тела и души наших врагов, поэтому они и были всесильны в бою! На празднике Быка неукротимый