дней. 1 июля из г. Москвы прибыл на Воронежский фронт (в район Долгий Бродок /севернее Белгорода/). Через трое суток генерал-майор З.З. Рогозный принял в состав соединения три дивизии 69-й А, а уже 6 июля корпус вступил в бой. Комплектование управления проходило в основном за счет офицеров- запасников, которые не имели необходимой теоретической подготовки, не говоря уже об опыте работы в боевых условиях. Исключение составляли комкор, начштаба и еще несколько офицеров. В условиях, когда люди познакомились друг с другом две-три недели назад и сразу в бой, о какой-либо слаженности и четкости в работе говорить не приходилось. Учитывая, что формирование шло наспех, затем погрузка, дорога, выгрузка, прием дивизий, офицеры были не в состоянии усвоить свои прямые служебные обязанности. Отсюда несобранность, суетливость, ошибки и недочеты. Приведу выдержку лишь из одного документа, письма генерал-майора В.С. Бенского командиру 48-го ск:

«Несмотря на неоднократные указания и требования, оперативные сводки и боевые донесения продолжают поступать от Вас с опозданием на 3–9 часов, не отражают правильно и полностью действия и положение частей, совершенно не указываются потери своих войск и противника.

Командующий обращает Ваше внимание на плохую работу штаба по своевременной и полной информации штарма 69 и требует строго выдерживать табель срочных донесений и устранить отмеченные недочеты по содержанию документов» [586] .

Кроме того, в корпусе возникли большие перебои со связью. Вот рапорт начальника связи 69-й А полковника Макарова:

«Установить бесперебойную проводную связь с КП командира 48-го ск в условиях той частой смены места КП, которые имеют место в практике корпуса, почти невозможно. Так, за последние 11 часов (начиная с 20.00 12.07.43 г. до 7.00 13.07.43 г.) КП менял место 6 раз (20.00 12.07 – Шахово; 22.00 12.07 – балка, что на южн. окраине с. Плота; 3.30 13.07 – 2 км зап. Мало-Яблоново;5.00 – высота 225.0; 6.30 – Васильевка). В 7.00 13.07 штаб из Васильевки выехал – место еще не уточнено.

Эти данные доложены моим помощником т. Максимовым по телефону из с. Плота в 8.20 13.07. Майор Максимов вместе с моим заместителем подполковником Богдановым специально командированы в район 48-го ск для уточнения связи с ним. Считаю возможным предложить – с. Плота избрать местом для КП командира 48-го ск» [587] .

Установление связи со штабами дивизий и вышестоящим командованием – обязанность командира и начальника штаба корпуса. Однако в сложившейся ситуации со связью виновны не только они. Командный пункт 48-го ск по нескольку раз в день бомбила авиация и противника, и своя. Сменить место дислокации КП вечером 12 июля генерал-майор З.З. Рогозный был вынужден после очередных двух штурмовок своими самолетами (18.20–22 «ила» и в 20.30 – 6 «илов») и налетов авиации врага. В последующие дни (13 и 14 июля) его штаб и НП в районе села Лески также нещадно бомбили и свои, и немцы.

А теперь представь, читатель, что мог сделать штаб армии и вместе с ним и командование фронта, которые располагались за десятки километров от района боевых действий корпуса, продолжительное время не имея с ним устойчивой связи и не получая систематически боевых донесений? Это заставило находившегося в армии начальника штаба фронта генерал-лейтенанта С.П. Иванова создать вспомогательный центр управления – Армейскую отдельную группу войск, включив в нее части трех дивизий (375-й, 81-й гв. и 89-й гв. сд), защищавших район Шахово. Группу возглавил генерал-майор И.К. Морозов, командир 81-й гв. сд.

Ситуацию существенно осложнило то обстоятельсто, что уже на третий день боевых действий часть дивизий 48-го ск (107-я и 305-я сд) выбыла и начали поступать новые, из 6-й гв. и 7-й гв. А. Руководство корпуса даже познакомиться с командирами соединений толком не успевало. Все комдивы обладали непростыми характерами и отношения между ними, мягко говоря, были натянутыми. Интриги, склоки, нашептывание старшему начальнику, да и просто откровенное хамство по отношению друг к другу далеко не способствовали общему делу в тяжелейших условиях полуокружения. Так, вопиющий факт произошел в этот день в штабе 89-й гв. сд, которая удерживала вместе с 81-й гв. сд правый берег Северного Донца на направлении главного удара 19-й тд и 168-й пдАГ «Кемпф». Из докладной командира этого соединения полковника М.П. Серюгина:

«1. Начальник штаба 81-й гв. сд, явившись 13.07.43 г. на КП моего 273-го гв. сп., поднял шум перед командиром этого полка гв. подполковником тов. Буниным в присутствии инструктора политотдела гв. майора тов. Провильщикова, ряда средних командиров и бойцов, заявил: «Ваш командир дивизии (то есть – я) от дивизии убежал за Короча, он арестован и теперь, наверное, расстрелян».

Такое заявление является преступной компрометацией меня перед командирами моей дивизии. Прошу выслать ответственную комиссию для расследования этого факта и придания суду военного трибунала начальника штаба 81-й гв. сд за клевету и компрометацию.

89-ю гв. сд пытался охаять также и командир 81-й гв. сд генерал-майор Морозов – бегством, паникой и моим отрывом в управлении дивизией, это сделано для того, чтобы прикрыть свои собственные безобразия.

Я, тов. генерал-лейтенант, своей дивизией руководил беспрерывно и связь с частями не имел только 12 часов в связи с тем, что массовой бомбардировкой моего КП в течение полутора часов связь нарушена, а при переезде меня со штабом на новое КП

в 1.00 12.07.43 машины штабдива и моя были раздавлены колонной танков противника, внезапно вышедших из Кураковка.

Кое-кто пытается нашептыванием обвинить меня в уходе моих тылов. Я им на уход никакого приказа не давал, а дал его начальник штаба тыла 69-й А – письменным распоряжением. Напротив, узнав об этом факте, я приказал немедленно все вернуть на обеспечение боя. Следовательно, виновен начальник штаба тыла и он должен ответить за это свое действие.

С начала наступательных действий противника дивизия находилась в четырех подчинениях, что, безусловно, сказывалось на действиях дивизии и управлении. Несмотря на это, дивизия выполняла все приказы, находилась и находится впереди правого и тем более левого соседа (93-я гв. и 81-я гв. сд).

Отсюда наглядно, что никакого бегства дивизий не было и нет. Становится обидным, тов. генерал-лейтенант, что прибывающие командиры для поверки не видят истинного положения дела, а фиксируют неправдивые доклады в штабах, а некоторые из соседей пытаются за счет клеветы строить свое благополучие, приписывать незаслуженные заслуги. Так пытаются сделать командир и начальник штаба 81-й гв. сд.

Отвечая за изложенное, прилагаю копии приказов и распоряжений, прошу Вас прислать ответственных лиц проверить все факты на месте, разоблачить очковтирателей и клеветников.

Дивизия дерется с врагом вовсе не так, как вам доложили. И лично меня упрекать в трусости из этих докладчиков нет никаких оснований. Мое место в бою и поведение в сложных обстоятельствах подтвердится живыми людьми, которые покажут это Вашим проверяющим » [588] .

Неудивительно, что командования этих дивизий, находясь рядом и обороняя один рубеж, не смогли наладить необходимое взаимодействие своих соединений и не проявляли в трудную минуту настоящую, боевую взаимовыручку. Да и просто элементарной исполнительности и субординации. Во что это выливалось, увидим несколько позже.

Те же самые проблемы с подготовкой командиров и управлением войсками существовали в дивизиях и второго соединения армии В.Д. Крючёнкина – 35-го гв. ск генерал-лейтенанта С.Г. Горячева. Так, докладывая о состоянии «свежей» 305-й сд, выдвинутой 9 июля в первый эшелон, представитель политотдела 69-й А подполковник Середин докладывал:

«Хочу отметить – штаб дивизии не сколочен, управляет (частями. – В.З.) с дерганием и нет нужного управления».

13 июля командарм был вынужден отстранить от занимаемой должности командира 92-й гв. сд полковника В.Ф. Трунина с формулировкой «…за неумелое руководство дивизией в процессе боя с 10 по 12.07.1943 г., допустившего потерю материальной части, два раза – бегство дивизии с поля боя » [589] . Появлению этого приказа предшествовали беспрецедентные даже для нашей армии потери его соединения. Причина этого во многом крылась в неподготовленности и неспособности комдива выполнять свои обязанности. Сохранился страшный документ – «Донесения командования 92-й гв. сд о потерях за период с 7 по 17 июля 1943 г.», направленный в Генеральный штаб РККА после Курской битвы, который свидетельствует о полном ее разгроме за несколько суток на подготовленных к обороне рубежах. Вот лишь несколько строк:

«За период боевых действий дивизия потеряла личного состава: убитыми – 924 человека, ранеными – 2212 человек, пропавшими без вести – 2499 человек, заболело – 5 человек, всего – 5640 человек.

…Большое число потерь личного состава за счет полков объясняется тем, что все 3 полка были в окружении на белгородском направлении, из окружения вышли с боями, в результате чего большое число пропавших без вести » [590] .

Чтобы читателя не вводил в заблуждение указанный в заглавии отчета