Приведенный в документе факт был выявлен Н.С. Хрущевым утром, за несколько часов до начала атаки. Как и все руководство фронта, член Военного совета каждый день бывал в разных соединениях, но согласно неофициальному списку за ним была закреплена первая танковая, которую он «курировал». Перед рассветом 12 июля он приехал к М.Е. Катукову и после недолгого разговора направился в 10-й тк. Повод для посещения именно этого корпуса у него был, и не один. Лишь только это соединение прибыло в состав фронта, в нем начали происходить чрезвычайные происшествия. Сначала комкор не выполняет приказ командующего фронтом, затем корпус лишается командования: 9 июля, попав под бомбежку, получают ранение В.Г. Бурков и начальник штаба А.Г. Свиридов, за сутки до наступления пропадает с секретными документами заместитель командира корпуса по политчасти полковник Ф.Ф. Малинин, при этом погибли только назначенный начальник штаба одной из бригад и один офицер. Никита Сергеевич не был специалистом в военном деле, но в людях разбирался неплохо. Его тревожили все эти события, и он решил лично разобраться в ситуации. Возможно, заодно хотел справиться и о состоянии здоровья комкора.
Каково же было его удивление и возмущение, когда Василий Герасимович сообщил ему, что он не знает задачу для корпуса и вообще наступать не собирался. Автору удалось познакомиться с документами по этому происшествию. Н.С. Хрущев был человеком темпераментным, из тех, кто за словом в карман не полезет, в документах чувствуется: он с большим трудом сдерживал свои эмоции, но и причина возмущаться была действительно весомой. Фронт, напрягая силы, стремится окончательно остановить врага, а командир полнокровного танкового соединения уже не первый раз за несколько дней пытается уклониться от боя. Да к тому же в ходе операции, которую лично контролирует Верховный.
Высказав все, что он думает по поводу недостойного поведения генерала, член Военного совета фронта предупредил В.Г. Буркова: если корпус своевременно не перейдет в контрудар, он лично возбудит ходатайство о привлечении к строгой ответственности. Это возымело свое действие и в какой-то степени спасло комкора, хотя от ответственности он не ушел.
Сегодня очень сложно детально выстроить ход событий более чем полувековой давности, понять их взаимосвязь, так как не вскрыты все обстоятельства и факты, связанные с межличностными отношениями в среде командно- начальствующего состава войск Воронежского фронта, да и всей военной организации Советского Союза в целом. С уходом из жизни участников событий утрачен огромный пласт информации о взаимоотношениях, острых моментах в среде генералов, о пристрастиях и антипатиях. А ведь этот аспект имел большое влияние не только на карьерный рост того или иного командира корпуса или командарма, но и на результат боевых действий войск, которыми он командовал. Вотлишь несколько фактов, которые трудно объяснить. Из письма генерал-майора А.Г. Кравченко, направленного 13 июля Н.Ф. Ватутину:
Что касается 14-го тп, то он не был передан в состав 5-го гв. Стк по объективным причинам. Во всем остальном возмущение А.Г. Кравченко справедливо. Действительно, его корпус в период наиболее напряженных боев сражался героически и сыграл важную роль при выполнении приказов командования. Тем не менее отношение к этому соединению со стороны отдельных руководителей фронта оставалось, по меньшей мере, странным. К сказанному комкором добавлю лишь несколько цифр. Согласно донесению помощника командующего 1-й ТА инженер-полковника П.Г. Дынера, на 15 июля 10-й тк имел встрою 110 танков, а 5-й гв. Стк лишь 16 [498] . Однако первый был выведен на комплектование, а соединение генерал-майора А.Г. Кравченко передали в состав 6-й гв. А, где после восстановления 14 боевых машин вновь был брошен в бой. К исходу оборонительной операции он был полностью разбит, в его составе насчитывалось около 10 танков. Зачем было доводить до такого состояния стойкое и не раз проверенное в боях соединение, непонятно. Ведь еще 18 апреля 1943 г. была подписана Директива Ставки ВГК № 30095 командующим фронтами о порядке использования в операциях гвардейских армий и корпусов, в которой требовалось:
Чтобы закончить с эпизодом в 10-мтк добавлю, подобные, как в ту пору говорили «фортели», даром не проходили даже для генералов. После лечения в госпитале генерал-лейтенанта В.Г. Буркова не вернули к самостоятельной командной работе в действующей армии. В августе 1943 г. он был назначен начальником Высшей офицерской бронетанковой школы им. Молотова в Ленинграде. От более серьезного взыскания его спасло стечение обстоятельств. Во-первых, в этот день корпус все-таки перешел в контрудар и даже несколько продвинулся вперед и тем самым выполнил приказ Н.Ф. Ватутина. Во-вторых, генерал был ранен [500] , но остался в строю – поступок, вызывавший уважение. И, в-третьих, заместитель командующего фронтом генерал армии И.Р. Апанасенко лично знал В.Г. Буркова еще по службе в Среднеазиатском военном округе. Василий Герасимович в 1940 г. формировал в Туркмении 9-ю тд, с которой потом в июле 1941 г. прибыл на фронт, а Иосиф Родионович командовал округом. Судя по характеристике, которую тогда давал ему И.Р. Апанасенко, он был доволен комдивом и как командиром- строевиком, и как хозяйственником, который на базе казарм кавалерийской дивизии в короткий срок сумел развернуть танковую дивизию, численностью в два раза больше и при этом создать сносные условия для личного состава. Есть основания полагать, что его мнение в 1943 г. сыграло не последнюю роль в судьбе В.Г. Буркова.
Но вернемся к событиям 12 июля. Итак, в 8.30 ни одно соединение объединенной группировки 6-й гв. А и 1-й ТА в контрудар не перешло. Судя по некоторым данным, из района выжидательных позиций к исходным начали выдвигаться лишь бригады 10-го тк и полки 204-й сд. 184-я и 219-я сд продолжали марш, а 5-й гв. Стк располагался в прежнем районе, ожидая подхода пехоты 184-й сд. Следовательно, как планировал Н.Ф. Ватутин, мощного контрудара силами сразу двух (главной и вспомогательной) группировок нанести не удалось. В установленное время в атаку под Прохоровкой перешли лишь два танковых и два стрелковых корпуса гвардейских армий.
В то время как штабы 40-й А, 6-й гв. А и 1-й ТА выясняли отношения и доказывали, кто из них лучше командует войсками, противник перед их фронтом вел перегруппировку, концентрируя наиболее сильные соединения на северном направлении. Из журнала боевых действий 48-го тк:
