– Как так?

– О, боги, Юпитер, Юнона, Венера! За что вы так поступили со мной? О, как я страдаю! Я полюбила другого! Убей меня, я не хочу жить! Не могу нести этот позор. Но и со своей любовью я справиться тоже не могу. О, как это тяжело.

При этих воплях, Флора извивалась, словно невидимый огонь прожигал ее изнутри, ломала руки и драла лицо и волосы, хватала с земли пыль и посыпала ею себе голову. Было видно, что она действительно страдает, хотя и несколько патетично. Но видимо, здесь так принято.

Я начал понимать, что происходит. Купидон! Так он уже начал действовать. Ну и быстрый малый. Оперативно сработал. Я даже не ожидал.

– Погоди, погоди страдать, дорогая Флора! – я постарался сделать вид, что тоже сильно взволнован. – Успокойся. Пожалуйста, успокойся! Не надо так плакать. Я все понимаю. Любовь такая штука. В общем, люди тут над собой не властны. Так что ты не виновата. Я искренне желаю тебе счастья. Люби и будь любима. Если ты будешь счастлива, то и я буду счастлив.

Говоря все это, я утирал с лица Флоры слезы, и гладил ее по голове и по плечам словно маленькую, и мне действительно вдруг стало ее жалко, так искренне она страдала. Неужели она меня действительно так любила? Мои уговоры подействовали. Рыдания постепенно начали стихать.

– Это правда? – громко всхлипывая и сморкаясь, спросила она. – Адал, ты не сердишься на меня? Ты не страдаешь? Не будешь проклинать меня за подлую измену?

– Ну что ты! Нет, конечно!

– И ты не убьешь моего нового избранника? Не пожелаешь ему смерти?

– Уверяю тебя, нет!

– О, как же ты благороден! – вновь зарыдала Флора. – И как же низка я.

Признаюсь, мне даже стало немного стыдно. Это ведь я попросил Купидона, чтобы она отстала от меня, и он выполнил мою просьбу. При чем, сделал все как договорились – влюбил ее в другого. Пусть она теперь пристает к нему. К Геркулесу, например. Но я никак не ожидал, что она так будет страдать. Впрочем, кажется я поторопился с выводами. Флора успокоилась на редкость быстро. Увидев, что я не горю от гнева, не кричу, не топаю ногами, не бегу убить соперника, она заулыбалась, и мы мирно, обнявшись, как брат с сестрой, пришли к нашим. Но до того, как я увидел друзей, меня ждал еще один сюрприз.

– А кто, кстати, твой новый избранник? – мимоходом, чисто из праздного любопытства спросил я.

– Анахерон, – ответила Флора.

– Анахерон? – воскликнул я. – Кентавр?

– Да, его я люблю теперь больше самой себя! Правда он шикарный любовник?

Мне показалось, что в темноте кто-то прыснул от смеха. И смех этот был очень уж звонкий. Так смеются мальчишки, когда ловят прохожих на кошелек.

Так! Значит Купидон начал действовать. Тогда и мне не надо бы тормозить. А вот и Наташа. Надо только собраться с духом. Что там обычно говорят? Эх, как назло, все фильмы про любовь вдруг разом вылетели из головы. Что там бухтил Ромео Джульете? Мне поцелуй твой сладким раем будет!

– Наташа! Милая Наташа! – подбежал я к той, что люблю.

Наташа посмотрела на меня, как на сумасшедшего:

– Что с тобой, Сережка? Ты тоже с этим пьяным болваном заодно? Сговорились?

Я так и остался с открытым ртом. Все слова застряли в моей глотке. Зато рядом со мной оказался Диоген, он покачнулся, чуть не упал, но все же устоял на ногах, уставился на Наташу, громко всхлипнул и хриплым скрипучим голосом забормотал:

– Любовь моя, о дева дивной красоты, заметь же мудреца, что в грязь втоптал все принципы свои, одной твоей улыбки только ради!

Что это? Что это он такое говорит? Я что-то не совсем понимаю, что тут происходит.

– Геркулес! – жалобно закричала Наташа. – Геркулес!

Гигант тут же оказался рядом с ней.

– Он опять ко мне пристает! – пожаловалась ему моя избранница.

Геркулес схватил Диогена за шиворот:

– Я же тебе сказал, чтобы ты не приставал к ней! Ну не нравишься ты ей! Не нравишься! Один уже тут подваливал, так его акулам скормили. Ты тоже хочешь?

– Готов пострадать! Готов пострадать! – торопливо запричитал Диоген и зашмыгал носом. – Ради такой божественной красоты готов принять любую смерть, но только чтобы на ее глазах. На ее глазах! Ты слышишь, меня? Любовь моя! Хочу я быть возлюбленным твоим! В пыли в грязи, но только лишь у ног твоих! Богиня!

Геркулес посмотрел на него с жалостью:

– Прямо беда с человеком произошла. И солнце еще не село, как он вдруг воспылал любовью невиданной к твоей ра…

– Однокашнице! – зарычал я. – Однокашнице! Сколько можно говорить?

– Ну ладно. Пусть будет к ней. Да только спасу теперь нет. Пристает к ней постоянно. Я уж его отгонял, отгонял. Не отгоняется. Люблю, говорит, больше жизни.

– Наверно он просто слегка перепил, – пробормотал я.