Их было трое – молодых прислужницВ известной всем таверне Азэлины, –Все три – красавицы: Сиона дочь Мария,Гречанка Эгле, Смирна из Египта.Когда дохнул огнем Везувий на ПомпеюИ раскаленный град камней, песка и пеплаНизвергнулся на обреченный город,Веселая таверна опустела.Все завсегдатаи мгновенно разбежались,Кто – по домам, кто – к Сарно, кто – на взморье,И три красавицы покинули таверну,И все в один и тот же час погибли…Прошли века. Обличье тела СмирныНашли среди других у алтаря Изиды,А тело Эгле – в парке пышной виллы,В объятиях патриция Марцелла;У цирка в портике нашли Марии тело,Она в земном поклоне там застылаПред камнем, на котором был изваянИз слов молитвы «Pater noster» крест.
В ГОРАХ
1Дуб пожелтевший одинокийНад кручей горною повисИ, мучим жаждою жестокой,С тоской глядит в долину, вниз,Где травы шелковые тучны,Где допотопною змеейПолзет-скользит ручей беззвучно,Блестя холодной чешуей…О, если бы взмахнуть ветвями,Из камня вырвать кисть корней,Слететь орлиными путямиТуда, где жизнь для всех вольней,Где сын его в избытке силыКичится зеленью ветвей,Не зная жажды, что томилаЕго отца от юных дней.2Чем выше всходишь – видишь шире,Но видишь мельче всё с вершин, –Всё тает в голубом эфире,Всё тонет в нем, и в Божьем миреВдруг остаешься ты один.3Вот он – хребет неодолимый,Где только небо надо мной,Где я – отшельник нелюдимый –Питаться буду тишиной,Где брат мой – камень многодумный,Чужой соблазнам бытия,Ушел в себя от жизни шумной,Молчанье возлюбив, как я.Мы жить с ним дружественно будемПод тенью облачных кустов,Мы молчаливо здесь обсудимВсё, для чего не нужно слов.Но знаю я: потом, в селеньяСпустившись с этих вечных скал,Я позабуду все решенья,
