— Тот же принцип. Но земель поменьше.
— Сделайте, чтоб их было побольше. Решено. Проследите за деталями. Я буду в Лос-Анджелесе в следующую среду в восемь тридцать утра в мотеле «Панамекс» под именем Бек. Спасибо, что пришли.
Ангел удалился, так и не придя в себя от изумления: «Пять процентов; Получится двести тысяч долларов!»
— Сегодня его день рождения, — объяснил Диего. — С возрастом он становится слабоумным.
И дверь закрылась за калифорнийским адвокатом, все еще качавшим головой.
За спиной Диего раздался голос Реба:
— Ник? Да. спасибо за добрые пожелания. Что это за история с фрахтованием в Абадане?
Земли Хьюсайта, купленные за шестнадцать тысяч семьсот пятьдесят восемь долларов, или за шестьдесят две тысячи с учетом всех расходов, гонораров юристам и комиссионных, были перепроданы в 1977 году за двадцать четыре миллиона пятьсот тысяч долларов.
Жена и дети Тудора Ангела, умершего к тому времени, получили миллион двести пятьдесят тысяч долларов — сумму, соответствующую пяти процентам от прибыли.
18 сентября около шести вечера они покинули Вегас.
— И зачем все это нужно, я вас спрашиваю? Сколько мы спали? Три часа? Мало того. У этой Терри ноги — три метра. Длинная, как удав. Меня просто в дрожь бросает. Спали максимум два часа сорок пять минут. И что после этого? Опять в дорогу. Уже шесть часов вечера, солнце садится, даже оно устало, наступает темень, неизвестно, где ночевать и где поесть, мы умрем в пустыне, и наши белые кости будут пугать детей после ядерной войны…
— Диего.
— Знаю: Диего, заткнись. Но революция надвигается.
— Остановись, пожалуйста. Я имею в виду мотор.
Диего остановился. Они находились в пустыне, и все вокруг было великолепно, особенно немыслимые огни Вегаса, постепенно зажигавшиеся на фоне догорающего дня. rlo Диего чувствовал себя полностью разбитым.
— Отдай мне руль, — сказал Реб. — Ляг на заднее сиденье и поспи. Там есть одеяло.
Диего рассмеялся пронзительно, с подчеркнутым сарказмом
— Я еще не совсем чокнулся. Ты самый худший водитель на этой стороне Рио-Гранде. Впрочем, на другой тоже. Не хочу видеть, как ты по-дурацки погибнешь, не удержавшись на вираже. Ты ужасно плохо водишь машину, Реб.
— Твоя правда, — подтвердил тот. — Но все же отдай мне руль и поспи немного. Я поеду очень медленно.
— Клянешься?
Совершенно бесспорно: за рулем автомобиля — может быть, потому, что начал водить очень поздно — Реб был опасен для общества. Обычно машину вел Диего.
— Клянусь, — сказал Реб, подняв руку. — Головой Сеттиньяза.
— Мне смешно. Ты же знаешь, что я его терпеть не могу.
— Спи.
Их автомобиль был какой-то разновидностью джипа и, как считал Диего, прошел корейскую войну, поучаствовав во 2-й мировой; после чего целая орда мастеров, должно быть, разбирала и собирала его раз десять — пятнадцать, а потом сколотила кувалдами. На машину страшно было смотреть. Реб велел Диего: «Найди мне что-нибудь внешне не привлекательное»…
«И я нашел именно то, что уж никак не привлекает. Да еще пришлось платить за это!» Он купил автомобиль за пятьдесят один доллар у поистратившегося золотоискателя, которого встретил при входе в маленькое казино «Последний шанс» на южной окраине Вегаса. «Заплатил пятьдесят один доллар, из них пятьдесят стоили почти новые шины и руль, инкрустированный золотом бедняков — пиритом. А за все остальное — один доллар…»
Совершенно бесспорно было и то, что они мало спали. Последнее действие операции «Святой Валентин» было разыграно накануне ночью. После обеда Реб обзванивал весь земной шар, иногда у него на линии было два собеседника одновременно. Затем около восьми тридцати очень незаметно появился Эби Левин. Реб заперся с ним на несколько часов, и их разговор затянулся за полночь. Левин уехал. Реб снова повис на телефоне, вызывая Европу, где другой временной пояс и уже наступило утро. Так продолжалось по меньшей мере до двух часов утра.
Затем Диего вытащил из постелей вчерашних девочек — Линду и Терри — и привел их наверх.
… А в шесть часов пришлось уже вставать, чтобы снова звонить, да еще Ангел явился за инструкциями.
И целый день без единой паузы продолжались телефонные переговоры…
… А теперь надо было опять трогаться в путь.
Диего заснул под звездами.
Он проснулся от тряски. И открыв глаза, почти ничего не увидел, кроме скал и деревьев в пучке света от единственной еще работающей фары.
Он замерз.
— Я все понял: у тебя наступил очередной приступ веселости, мы съехали с дороги и уже мертвы. В
