«Что-то смягчило падение», — пришло в голову Прутику, и он принялся ощупывать землю вокруг себя.

— Ой! — раздался чей-то возмущенный голос. Изумленный Прутик перекатился на другой бок.

Это было не что-то, а кто-то! Мальчик крепко сжал нож в руке.

Прутик с трудом поднялся на ноги и посмотрел на того, кто лежал рядом. У него была плоская голова, нос картошкой и тяжелые веки. Одет он был в какую-то рвань и к тому же перемазан грязью с головы до ног. Он в свою очередь с подозрением уставился на Прутика.

— Ты упал прямо на нас, — проворчал он.

— Мне очень жаль, — сказал Прутик, — я не хотел. Вы не поверите, что еще минуту назад я был…

— Ты нас придавил, — перебил гоблин Прутика. Его гнусавый голос гулко отдавался в голове у мальчика. — Ты — Хрумхрымс? — спросил плоскоголовый.

— Я — Хрумхрымс? Конечно нет.

— Это самое жуткое чудовище в Дремучих Лесах, — произнес гоблин, и ушки у него судорожно задергались. — Он обитает в самых темных уголках неба и вдруг, совершенно неожиданно, появляется и камнем падает на ничего не подозревающую жертву. — Глаза гоблина превратились в узкие щелочки. — Но ты, наверно, и сам это знаешь.

— Я не Хрумхрымс, — ответил Прутик. Он сунул нож обратно в ножны и, протянув гоблину руку, помог ему встать. Его костлявая рука была горячей и липкой. — Знаешь, что я тебе скажу? Меня чуть не сожрал дуб-крово…— Но гоблин уже не слушал его. — Он говорит, что он не Хрумхрымс, — обратился гоблин к кому-то невидимому.

Из тени вышли еще два низкорослых и худосочных гоблина. Если не обращать внимания на грязь, по- разному изукрасившую одежду каждого из них, они были похожи как две капли воды. Прутик сморщил нос — такая от всех троих распространялась вонь. Пахло чем-то приторно сладким.

— В таком случае нам лучше вернуться в колонию. Толстуха хватится нас, — решил один из них.

Остальные кивнули в ответ, подхватили мешки с водорослями и забросили их на плоские головы.

— Подождите! — закричал Прутик. — Не уходите! Вы должны помочь мне! — И он поспешил вслед за ними.

Лес становился все гуще. В просветах между пышны— ми кронами виднелось розово-голубое небо. Немного света проникало даже сквозь плотные заросли, рассеивая мрак.

— Почему вы не слушаете меня? — жалобно спросил мальчик.

— А зачем? — сказал кто-то в ответ.

Прутик вздрогнул: ему стало грустно и одиноко.

— Я очень устал и хочу есть, — сказал он.

— А нам-то какое дело? — насмешливо отвечали гоблины.

Прутик закусил губу.

— Я заблудился, — сердито крикнул он вслед гоблинам. — Можно, я пойду с вами?

Гоблин, шедший последним, обернулся и сказал:

— А нам все равно. Иди куда хочешь. Прутик вздохнул. Эти слова можно было принять и за приглашение. По крайней мере, они не сказали: «Нет, нельзя». Гоблины были малоприятным народцем, но Прутик помнил золотое правило: в Дремучих Лесах не следует быть чересчур щепетильным в знакомствах. Сорвав со своей руки последний виток колючей смоляной лозы, Прутик отправился вслед за ними.

— А как вас зовут? — крикнул он чуть погодя.

— Мы — гоблины-сиропщики, — ответили они хором.

Несколько секунд спустя к ним присоединились еще три гоблина, затем еще три, и еще… Все они были на одно лицо. Только по ноше, покачивающейся на плоских головах, можно было различить их. Один тащил плетеное лукошко с ягодами, другой — корзинку с узловатыми кореньями, третий — огромную желто- оранжевую тыкву.

Вдруг вся эта гудящая толпа вышла из леса и оказалась на залитой солнцем опушке. Мальчик увидел прямо перед собой построенное из розоватого воска колоссальное сооружение с просевшими окнами и покосившимися башнями. Здание это возвышалось над всеми деревьями в лесу и было таким огромным, что взглядом не охватить.

Гоблины стали оживленно переговариваться между собой.

— А вот и мы! — закричали они, устремляясь вперед. — Наконец мы дома! Наша Толстуха обрадуется нам! Она нас накормит!

Гоблины толкались, пихались локтями, стискивая Прутика со всех сторон так сильно, что он едва дышал. Он вдруг почувствовал, что толпа оторвала его от земли и понесла вперед. Полчища гоблинов-сиропщиков протащили его под стрельчатой аркой.

Оказавшись внутри сооружения, гоблины разбежались во всех направлениях. Прутик шлепнулся на пол. Зал был забит гоблинами до отказа, но прибывали новые и новые. Они наступали ему на руки, спотыкались о ноги. Прутик встал и начал было пробираться к выходу, но его старания ни к чему не привели. Его снова зажали в толпе, поволокли через зал и бросили в один из многочисленных тоннелей. Стало душно — давил спертый воздух. Теплые липкие стены светились ярко-розовым светом.

— Помогите мне! — молил Прутик гоблинов, устроивших тут настоящую кучу-малу. — Я есть хочу! — закричал он и вытащил длинную древесную смаклю из корзины, проплывавшей мимо него.

Гоблин, тащивший корзину с фруктами на голове, сердито обернулся.

— Это не для тебя, — отрезал он, отобрав у Прутика плод.

— Но я очень хочу съесть хоть что-нибудь, — ослабевшим голосом сказал Прутик.

Гоблин повернулся к нему спиной и исчез. В мальчике заклокотала ярость. У гоблинов была еда, но они не желали поделиться с ним ни кусочком. Прутик взорвался.

Гоблин с фруктами еще не успел уйти далеко. Просочившись сквозь толпу, Прутик собрался с духом и бросился гоблину под ноги, но промахнулся.

Он сел, в изумлении оглядываясь вокруг. Он упал рядом с какой-то нишей в стене. Именно туда и скользнул гоблин. Встав на ноги, Прутик мрачно усмехнулся: он загнал гоблина в угол.

— Послушай! — закричал он. — Я хочу взять у тебя вот этот фрукт и съесть.

Красные древесные плоды отливали золотом в розовом свете. У Прутика потекли слюнки — он уже предвкушал, как вонзает зубы в их сладкую, сочную мякоть.

— Я же сказал тебе, — повторил гоблин, ставя корзинку с плодами на пол, — они не для тебя. — И с этими словами он высыпал содержимое корзинки в отверстие в полу. Груз с приглушенным свистом пронесся вниз по трубе и шмякнулся: ШЛЕП!

Открыв рот от изумления, Прутик посмотрел на гоблина:

— Зачем ты это сделал?

Но гоблин удалился, не удостоив Прутика ответом. Тот в отчаянье бросился на пол.

— Мерзкое создание! — пробормотал он. Один за другим в зале стали появляться гоблины, и у каждого из них была еда — коренья, фрукты, ягоды и съедобные листья. Никто из них не обращал внимания на мальчика. Каждый, кого он просил дать ему хоть кусочек, делал вид, что не слышит его. В конце концов Прутик понял, что зря обращается к ним за помощью, и в оцепенении уставился на липкий пол. Поток гоблинов стал редеть.

Он поднял глаза, лишь когда появился последний гоблин, бранивший себя за опоздание. Гоблин суетился. Дрожащими руками он опрокинул корзинку с бочкообразными корневищами в трубу.

— Ну, наконец-то можно поесть! — вздохнул он.

«Поесть! Поесть!» — это замечательное слово застряло у Прутика в ушах. Он вскочил и бросился вслед за гоблином.

Повернув два раза налево и сделав еще один поворот на развилке, мальчик оказался в огромном, изобилующем пещерами-нишами зале. Он был круглый, с покатым куполом; потолок подпирали мощные колонны, похожие на оплывающие свечи. Воздух был насыщен тем же густым приторно-сладким запахом, казалось, даже кожа от него становится липкой.

В зале стало тихо, хотя он и был набит до отказа. Гоблины-сиропщики, раскрыв рты и выпучив глаза,