— Это написано на мыле, — объяснила я. — И к тому же здесь картинка. Вуаля. — Перегнувшись через прилавок, я взяла брусок мыла, понюхала его, улыбнулась аптекарю и почти нежно сказала: — О, это самое лучшее, се ле плю бон, са...

Он клюнул на удочку:

— Наилучшее. Le meilleur.

— Ле мейё, — покорно повторила я. — Спасибо, мсье.

— Вы делаете успехи, — великодушно сказал мсье Гарсен. — А у вас есть сегодня поручение от ваших хозяев?

— Да, пожалуйста. Мадам де Вальми просила меня принести ее лекарство. И пилюли, чтобы уснуть.

— А, снотворное. Очень хорошо. У вас есть бумага?

— Бумага?

— Вы должны дать мне бумагу, понимаете?

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, дала ли мне Альбертина рецепт, когда вручала записку, где было указано, что надо купить. Аптекарь сделал нетерпеливый жест и сжал губы так, что казалось, у него совсем нет рта.

— У вас должна быть бумага от доктора, — повторил он очень медленно, словно обращаясь к идиоту.

— О, — небрежно сказала я, — рецепт? Почему вы прямо не сказали? Она не дала мне рецепта, мсье. Можно, я принесу его на следующий год?

— На следующий год?

— То есть я хотела сказать, на следующей неделе.

— Нет, — коротко ответил аптекарь. — Я не могу продать вам снотворное без рецепта.

Я уже раскаивалась в том, что дразнила его.

— Но мадам очень просила принести ей лекарство, — сказала я умоляюще, — я принесу вам рецепт, как только смогу — пошлю его с кем-нибудь или еще что-нибудь... честное слово! Пожалуйста, мсье Гарсен, неужели вы не можете подождать пару дней?

— Нет. Невозможно. — Его костлявые пальцы укладывали брусочки мыла. — Что еще?

Я посмотрела на список, который держала в руке. Там было указано еще несколько вещей, к счастью написанных по-французски. Я, старательно произнося французские слова, зачитала список: зубной порошок, шампунь, кому-то (надеюсь, кислолицей Альбертине) мозольный пластырь и йод, и так до конца списка, завершающегося неизменным аспирином, одеколоном и тем, что миссис Седдон называла просто «мои пилюли».

— И еще таблетки для миссис Седдон, — наконец сказала я.

Аптекарь показал мне бутылочку с аспирином.

— Нет, другие. — Я ведь не должна была знать, как по-французски «астма», и действительно понятия не имела, как будет «антигистамин». — Пилюли для ее груди.

— Вы же покупали их на прошлой неделе!

— Не думаю.

— А я знаю точно, что покупали!

Он сказал это коротко, почти грубо, но я не обратила внимания на его слова.

— Может быть, ей нужно еще? — вежливо возразила я.

— Если вы покупали таблетки на прошлой неделе, ей должно хватить.

— Вы в этом уверены, мсье? Она записала их сегодня собственной рукой!

— Она дала вам бумагу... рецепт?

— Нет, — призналась я.

— Я сказал вам, что она получила их на прошлой неделе, — нетерпеливо сказал аптекарь. — Вы сами взяли их. Вы тогда спешили и дали мне список вместе с рецептом мадам Седдон. Я отпустил ей таблетки. Может быть, вы забыли отдать их. У меня превосходная память — я помню, что дал вам лекарство, и, кроме того, веду записи.

— Простите, мсье. Просто не помню. Наверное, вы правы. Я подумала... о, подождите, у меня в сумке лежит какая-то бумажка. Вот, мсье, рецепт! Вуайе ву. Это он?

Я подала ему бумагу, стараясь, чтобы в моем поведении не сквозило: «Ну что, я ведь вам говорила?» И это было как нельзя более кстати, ибо он довольно ядовито сказал:

— Это не рецепт для мадам Седдон. Это рецепт сердечных капель для мадам де Вальми.

— Да? Даже не знала, что он у меня. Должно быть, он лежал вместе со списком. Спешила и не заметила его. Простите. — С видом победителя я улыбнулась ему. — Значит, вы все же дадите мне лекарство, мсье?

Он неохотно поднял глаза, похожие на устриц, и бросил на меня странный взгляд. Потом, думаю, для того, чтобы показать, что прислуга не должна спорить с солидными людьми, он надел очки и стал очень внимательно изучать рецепт. Глядя на солнечный день за окном, я ожидала, сдерживая раздражение. Он прочел рецепт снова. Можно было подумать, что я — известная отравительница Мадлена Смит, которая как бы между прочим просит отпустить ей полфунта мышьяку. До меня дошла вся нелепость ситуации, и я засмеялась:

— Все в порядке, мсье? Можете доверить мне капли? Я отдам их именно тому, для кого они предназначаются, так как не питаюсь дигиталисом, или что там у вас есть еще ядовитого.

— Да, не думаю, — хмуро ответил он и, осторожно сложив рецепт, пододвинул ко мне покупки. — Ну, вот и все. Я дам вам капли. Может быть, вы проследите за тем, чтобы мадам Седдон получила таблетки, которые я отослал ей в среду?

Собирая покупки, я заметила, что аптекарь снова как-то странно посмотрел на меня.

— И должен поздравить вас, — сухо добавил он. — Ваш французский язык стал намного лучше, мадемуазель.

— О, благодарю вас, мсье, — ответила я хладнокровно.— Я очень стараюсь и занимаюсь каждый день. Еще через три недели нельзя будет даже подумать, что я англичанка.

— Англез? — раздался позади меня мужской голос. Я удивленно оглянулась. В аптеке не было никого, кроме меня и мсье Гарсена, но в дверях, загораживая вход, стоял высокий мужчина; солнце било ему в спину, и его огромная тень, казалось, заполняла всю комнату. Он шагнул ко мне.

— Простите, но я слышал, как вы сказали: «Же сюи англез». Вы действительно англичанка?

— Да.

— О! Я... какая удача!

Он смущенно посмотрел на меня с высоты своего роста. Вблизи он уже не выглядел таким огромным, как этот гигантский силуэт, обрамленный дверной рамой и подсвеченный ярким солнечным светом, но все же его отнюдь нельзя было назвать маленьким. На нем были шорты и ветровка цвета хаки; головного убора не было, его заменяли собственные волосы, светлые и очень густые. Голубые глаза светились на загорелом лице. Руки и ноги тоже были покрыты темным загаром, на фоне которого в лучах солнца виднелись рыжеватые волоски.

Он полез рукой во внутренний карман ветровки и достал затрепанный конверт.

— Послушайте, не смогли бы вы мне помочь? Мне надо накупить кучу всяких вещей, но я не знаю, как они называются. Я не знаю почти ни слова по-французски, а вы, кажется, болтаете чертовски хорошо...

— Это вы так думаете, — решительно перебила я, — а на самом деле мсье Гарсен ни в грош не ставит мои знания.

Я лучезарно улыбнулась аптекарю, который все еще мрачно наблюдал за мной из-за коробок со слабительным. Ответа не последовало. Оставив всякую надежду, я снова повернулась к англичанину. Его не убедили мои слова.

— Однако я вижу результаты, — пробормотал он и указал на мои покупки.

— Вы бы не поверили, как это иногда бывает трудно. Но конечно, я помогу. Можно посмотреть ваш список? — улыбнулась я.

С облегчением он вручил мне бумагу, достав ее из конверта.