есть, могу как цивилизованный человек эти два дня провести в гостинице.

— Зачем гостиница? Моя семья в полном составе на даче, вернутся только через неделю. Так что два дня можешь спокойно пожить у меня, а с понедельника разойдемся по службам.

Не останавливаясь, Денис посмотрел на идущего рядом Бережного. Ничего подозрительного во внешности нового знакомого, что могло бы насторожить, не было, да и чего бояться фронтовику-разведчику после войны и отсидки под следствием.

— Ладно, — наконец согласился Давыдов и тут же упреждающе добавил: — Но «поляна» с меня.

— С «поляной» как-нибудь разберемся, — рассмеялся Бережной.

Двое мужчин последними вышли с перрона, минуя редкое оцепление из «гицелей» — водителей, промышляющих в районе вокзалов частным извозом.

Пройдя через кованые ворота, они окунулись в бурлящую жизнь большого города. Следуя чуть позади за Юрием Сергеевичем, Денис с интересом рассматривал место на планете Земля, куда его забросила капризная дама — судьба.

Город, возведенный более двухсот лет назад на северном побережье Черного моря, впитал в себя множество культур и сохранил следы прошлой и нынешней истории.

Золотом отливали маковки церковных куполов, рядом с которыми соседствовала шестнадцатиэтажная «свечка» из стекла и бетона с яркой рекламой «Hotel Bleak Sea».

Серая брусчатка дореволюционной дороги ненавязчиво вливалась в черный, сверкающий кварцем, асфальт современной трассы. А в центре привокзальной площади два бронзовых гривастых льва, позеленевшие от времени и непогоды, сторожили фонтан, бьющий тугими струями воды в небо.

— Машину брать не будем, — отвлекая Дениса от созерцания окружающей красоты, вновь заговорил Бережной. — Моя квартира в трех остановках от вокзала, можно подъехать на троллейбусе.

Давыдов безразлично сдвинул плечами, не вникая в смысл сказанного. На троллейбусной остановке народу было что селедок в бочке, но Юрий Сергеевич, подобно ледоколу в условиях Заполярья, легко и без особых усилий прокладывал себе дорогу, а заодно и тащившемуся в кильватере старлею.

Наконец пожаловал троллейбус, плоскомордый, похожий на гигантского жука с большими глазами лобовых стекол и шевелящимися усиками электрических штанг на крыше. Мягко подкатив к остановке, троллейбус тяжело вздохнул, скрипнув тормозами, и с шипением распахнул двери.

Толпа, подхватив обоих офицеров, втащила их в просторный салон троллейбуса, в котором уже через секунду не было возможности продохнуть. Двери тут же захлопнулись.

За окном мелькали громады домов, еще не совсем сбросившие свое убранство деревья, фонарные столбы и щиты с огромными яркими плакатами, рекламирующими бытовую технику, сигареты, дорогие коньяки и мягкую мебель. Это было единственное, что со своего места мог видеть прижатый к стенке морпех. Но, даже несмотря на всю скудность обзора, он вдруг ощутил странный прилив восторга, новое место службы ему явно понравилось. «Должно же человеку когда-то и повезти, — неожиданно подумал офицер. — Жизнь как тельняшка — полоса черная, полоса белая. У меня уже была черная, война с ее смертями и кровью, потом тюрьма со следствием. Может, пришел черед белой?»

— Денис, нам выходить, — гаркнул Бережной, едва троллейбус замер на нужной остановке, и изо всех сил ломанулся к выходу. Морпех едва поспевал за ним.

Квартира Юрия Сергеевича оказалась в старом, дореволюционной постройки, трехэтажном доме с двором-колодцем и чугунной тумбой давно не работающего общего крана.

В темном подъезде пахло кошками и мочой, а от деревянных перил остались лишь железные рейки.

«Не самое лучше место для проживания», — подумал Давыдов, осторожно ступая по потрескавшимся мраморным (остатки былой роскоши) ступенькам вслед за гостеприимным хозяином.

Дверь в квартиру была обита старым, местами треснувшим линолеумом. Бережной, порывшись в карманах, выудил наружу массивную связку ключей, отобрал два со странными бороздками. Замки легко и бесшумно открылись. Дернув на себя дверь, Юрий Сергеевич чуть посторонился, впуская гостя первым внутрь.

Морпех оказался в большой однокомнатной квартире с высокими, под стать тому времени, пятиметровыми потолками, украшенными гипсовой лепниной.

Квартира сразу не понравилась Давыдову, неестественная была какая-то. Мебель полированная, допотопная, годов семидесятых, «классическая эпоха застоя». Обои, выцветшие, с непонятным узором, на стенах ни одной фотографии, а посуда в серванте явно была казенной.

— Ты, Дэн, не стой столбом, располагайся, — предложил сразу Бережной.

Поставив свой чемодан в углу, он подошел к окну и распахнул шторы, впуская в комнату дневной свет, затем открыл балконную дверь, разбавляя спертый воздух комнаты прохладным дворовым.

— Ну, с дороги неплохо бы перекусить, — не то спрашивая, не то утверждая, хозяин прихлопнул ладонями.

— Может, я сперва в магазин смотаюсь? — неуверенно предложил Денис. Пребывание в этой квартире ему почему-то все больше и больше не нравилось.

— В магазин успеется, — отмахнулся Бережной. — Пошли на кухню, поправим здоровье.

Кухня также была неестественно просторной по сравнению с привычными «хрущобами» и «панельками». Мебель была такой же древней, а металлическая раковина вообще напоминала динозавра, о котором все слышали, но понятия не имели, как он выглядит. Опытный глаз фронтового разведчика тут же отметил — везде лежала печать запустения и полного отсутствия заботливой женской руки.

В углу возле окна стоял оклеенный цветными этикетками, видавший виды холодильник «Донбасс». Распахнув скрипнувшую дверцу, Юрий Сергеевич достал банку шпрот, бледно-желтый сморщенный лимон, а также упаковку тестового хлеба.

Выложив все съестные припасы перед гостем, хозяин квартиры подвинул к нему шпроты:

— Открывай и лимон нарежь.

Пока гость открывал банку доисторическим консервным ключом, на столе появились пара рюмок из тонкого стекла и непочатая бутылка коньяка «Три звездочки». С хрустом свернув пробку, Бережной разлил по рюмкам темно-коричневую ароматную жидкость.

— Ну что, за приезд, — подняв рюмку, несколько поспешно предложил Давыдов. Все происходившее наводило его на непонятные подозрения, да и обстановка не располагала к дружескому застолью, что окончательно встревожило морпеха. В чем дело, он не мог объяснить даже сам себе, единственное, что лезло в голову, так это мысли о похмельном синдроме, с последствиями которого офицер решил расправиться незамедлительно.

— Погоди, — внезапно раздался властный голос хозяина квартиры, так и не прикоснувшегося к своей рюмке. — А скажи-ка, Денис, то, что ты вчера мне наговорил во хмелю, сегодня по-трезвому подтвердишь?

— Что говорил? — Не дрогнувшая рука опустила на стол рюмку, глаза гостя угрожающе сузились, даже невооруженным глазом были видны напрягшиеся мускулы на теле морского пехотинца.

Бережной, будто не замечая неприкрытой угрозы со стороны Давыдова, неторопливо достал из кармана пиджака коробку диктофона и, установив в центре стола, прежде чем нажать кнопку воспроизведения, произнес:

— Вот что ты говорил.

Из динамика под едва слышный стук вагонных колес, который также зафиксировала чуткая аппаратура, раздался хмельной голос Дениса.

Несколько минут гость и хозяин сидели молча, вслушиваясь во вчерашние откровения разведчика морской пехоты. Наконец запись закончилась, на кухне повисла тягучая тишина.

— Зачем же вы так, Юрий Сергеевич? — через минуту буркнул Денис, от угрозы в его глазах не осталось и следа, она растворилась в полном безразличии.

— Ты ошибся, Дэн, приняв меня за армейского полковника, — продолжая смотреть на гостя в упор, раздельно произнес Бережной. — На самом деле я — офицер милиции.

Достав из нагрудного кармана красную корочку удостоверения, он открыл его и положил на стол перед старшим лейтенантом. Надпись внутри гласила: полковник Бережной Юрий Сергеевич, заместитель начальника УВД города Новоморска.