опасности узнали бы обыватели). Тут уже никакие клерки не могли помочь, все решалось на самом верху. После чего в горах ФСК выбросила десант с целью уничтожить лабораторию, персонал и захватить документацию. Десанту удалось проникнуть на территорию пионерлагеря, но они завязли в бою с охраной. В результате лабораторию и цех по монтажу перегонной установки они раздолбали, но прибывшее подкрепление быстро окружило десантников, а затем их уничтожило. Мои люди в тот же день вывезли ученых с документацией обратно в Грозный. А на рассвете следующего дня лагерь стерли с лица земли реактивные бомбардировщики без опознавательных знаков.

— Но ученые-то живы? — подмигнув, спросил Донцов.

Логинов принял его шутливый тон, кивнул:

— И ученые живы, и документы уцелели. И вывезены те и другие подальше от пожара войны.

— А мы с Клочковым, как я понял, должны были искать в Чечне доказательства уничтожения лаборатории и документов?

— Нет, — остудил его Логинов. — Лаборатория здесь ни при чем. После начала чеченской войны господин Клочков попортил мне еще немного крови. Поняв, что законными способами ему против меня не дадут работать, полковник перешел к партизанским методам. И довольно-таки успешно, я понес в этой войне значительные убытки. Но я умею ценить не только друзей, но и врагов. Мне удалось встретиться с полковником Клочковым, как говорится, лицом к лицу. Я предложил ему перейти ко мне, в крайнем случае предложил крупную сумму отступного. Но Владимир Константинович отверг оба моих предложения, при этом пообещав вскоре навещать меня в «Матросской Тишине». Естественно, оставлять в живых столь опасного противника себе дороже. На Клочкова началась охота. Но он, опытный оперативник, офицер КГБ с боевым прошлым, легко обнаруживал слежку, обходил засады. Наносить удар по его семье я считал ниже своего достоинства. У самого жена и двое детей. Тогда решили ударить по самому уязвимому, по службе. Служебная командировка в Чечню сковывала полковника в маневре, а гибель здесь легко списывалась на потери в зоне боев. Как говорится, все гениальное просто.

— Да, — угрюмо согласился Донцов, он уже понял. Ему вскрыли всю подноготную не зря: дали понять, во что он влип и что будет за неповиновение. «Воспользовавшись наворованными деньгами и бедственным положением отечественной науки, он способен засыпать Запад наркотиками, против которых таможня и полиция бессильны. А что, если завтра ему взбредет в голову из наркотика сделать медленно действующий яд? И тогда… Убить гада, любой ценой убить. Отомстить за Клочкова и остановить изготовление страшного зелья».

Правая рука под столом сжалась в кулак. Глядя в глаза Логинову, он слегка развернул корпус. Это движение не ускользнуло от внимания Алика, телохранитель подался вперед.

«Не успею дотянуться до виска, Алик опередит. А пока буду с ним возиться, в дом набежит стадо „носорогов“ и замочат, как Клочкова. И ничего-то я не успею». Донцов снова вспомнил о предсмертной просьбе полковника. А выполнить ее можно, только оставшись в живых. Выпустив из легких воздух, Олег расслабился и, горько улыбнувшись, спросил:

— Будете меня вербовать?

— Снова, дружище, не угадали, — хохотнул Логинов. — Вербовать нужно тех, кто морально готов к предательству. Остальных следует либо вообще не трогать, либо использовать на кратковременный срок, что я и хочу вам, Олег Сергеевич, предложить.

— Сообщить руководству, что ваша лаборатория уничтожена? Но где доказательства, что это правда, а не моя выдумка?

— Далась вам эта лаборатория, Олег Сергеевич, — Логинов укоризненно покачал головой. — С ней разберутся те, кому положено по долгу службы. Вам, май диа френд, хочу предложить работенку по вашему профилю: нужно найти одного человека.

— Кого?

— Вы же слышали, что Клочков перед смертью мне угрожал, даже назвал прозвище, как говорят на Кавказе, моего кровника: Каскадер. Конечно, я бы мог сказать моим ребятам и они перелопатили бы всю Москву с областью, мог задействовать людей из ФСК и МВД, но… Чем больше людей посвящено в деликатное дело, тем большая вероятность разглашения тайны. Информация о поисках Каскадера может дойти до него самого, и тогда искомое лицо скорее всего ляжет на дно и устроит за мной охоту. И чем черт не шутит… Я не хочу полагаться на волю случая.

— Я буду работать под присмотром ваших «быков»?

— Ну зачем же, — покачал головой Логинов, — сажать опытного оперативника под «колпак» пусть и не глупых парней, но все же дилетантов. Профессионал будет искать способ ускользнуть из-под присмотра надзирателей, а при случае еще и свернуть шею кому-то из моих парней. Нет, это лишние траты. Вы будете работать совершенно автономно, но это отнюдь не значит, что никто не потребует от вас результатов. В любое время дня и ночи вас, мой друг, могут выдернуть, и я спрошу: какая работа проделана и каков результат? И не дай Бог вам, Олег Сергеевич, не ответить. Но это, так сказать, кнут, а пряник… найдете Каскадера — плачу сто штук «зеленых», и больше мы не знаем друг друга. Вы снова честный сыскарь.

— А вы не остерегаетесь, Александр Васильевич, что когда я снова стану честным ментом, то уже начну облаву на вас? — глядя прямо в глаза Логинову, спросил Олег.

— То есть следствие с целью заключения под стражу? — спросил Логинов. Олег утвердительно кивнул. Тот залился громким смехом. — На основании чего будет следствие? На основании того, что я сейчас рассказал? Но это только слова, кто их может подтвердить — Алик? — Логинов указал на безмолвного телохранителя. — Так ему нет никакого резона. А если вы думаете, что возьмете его и начнете «колоть», как это у вас называется, так хочу вас предупредить, дорогой Олег, выбросьте эту блажь из головы. Отец Алика еще в семидесятые годы в Кремль не на экскурсии ходил, у него и сейчас там много друзей на больших должностях. Да и я не бросаю своих людей на произвол судьбы. Если, мой друг, хотите дослужить до пенсии, то увидите Алика — переходите на другую сторону улицы.

— Ясненько, — буркнул Донцов, краем глаза он взглянул на стоящего у очага телохранителя. На лице Алика играла самодовольная улыбка.

— Хорошо. После того как я сдам вам Каскадера, вернусь в родной РУОП, мне что, до конца своих дней обходить стороной всех этих черножопых?

— А что, хочется за этот позор с ними поквитаться? — с нескрываемым интересом спросил Логинов, снова сощурив глаза.

— Очень хочется поставить их раком, — честно признался Олег.

— Ну так ставь. Мое какое дело.

Улыбка сползла с лица Алика, оно превратилось в каменную маску…

Прошли Первомайские праздники, весна царила в Москве. Солнце грело по-летнему, легкий ветерок лениво шевелил ветками с молодой, сочной листвой.

Через приоткрытое окно в кабинет доносились звуки улицы. Старший оперуполномоченный майор Донцов сидел за большим лакированным столом.

Напротив сидел его непосредственный начальник полковник Филипков. Опытный офицер, настоящий сыщик, прошедший тяжелую школу жизни, путь от постового до полковника, он и сейчас, после двухчасовой беседы с прибывшим из Чечни подчиненным, говорил душевно, по-отечески.

Но Олег не был настроен на откровенный разговор: после беседы с Логиновым он уже не верил никому. Почти никому.

— Понимаю твое состояние, Олег Сергеевич, — мягко говорил полковник. — Не у всякого хватит мужества пережить плен и не потерять человеческого достоинства. А ты, я смотрю, молодец. Да и сейчас, слава Богу, другие времена, раньше попал в плен — и все, враг народа, изменник.

«Во блин, — чуть не вырвалось у Донцова. — Вместо того чтобы искать иуду-предателя, кто нас сдал чеченам, он меня еще ГУЛАГом пугает. Тебя туда, красивого да разговорчивого, посмотрел бы я, что пел бы тогда».