Затем вынул из выглядывающего из контейнера запала чеку, а контейнер швырнул в воду под шлюзовой створ. Глеб успел юркнуть в шалаш, когда над плотиной поднялась волна грязной болотной воды. С грохотом разбивая в щепки шлюзовый створ, вода хлынула на прииск.

Больше двух часов прииск заполняла вода из болотного резервуара. За это время Глеб установил несколько «сюрпризов», сделанных из обычных осколочных гранат, со взведенной чекой. Наконец вода схлынула. Она плескалась лишь с одной стороны плотины, с другой блестел черным золотом болотный ил, отражаясь в солнечных лучах. О том, как достигать спасительного леса, Кольцов не думал: за шалашом он нашел небольшую алюминиевую лодку, по-видимому, приготовленную на случай наводнения или необходимости затопить карьеры.

Нужно было торопиться, прошло достаточно времени. В любую минуту могли появиться вертолеты с боевиками синдиката, чтобы узнать, почему нет связи. Спустив лодку на воду и усиленно работая веслами, Глеб быстро достиг берега недалеко от лагеря. Оттолкнул лодку, выстрелил в нее из автомата. И алюминиевый челнок, наполнившись водой, затонул. Кольцов направился к месту стоянки отряда.

Все уже были в сборе, не хватало лишь Болонидзе. Не спрашивая о грузине, Глеб обратился к Татенкову:

— Где похоронили Архимеда?

— Похоронили? — Губы Ветерана презрительно изогнулись. — Малыш, — сказал Татенков Олегу, — покажи ему, где закопали хохла.

Олег посмотрел на Глеба затуманенным взглядом, потом сказал:

— Пошли, покажу.

Они почти ползком пробирались через колючий кустарник, потом так же ползком по небольшому овражку выбрались на поляну. Глеб сразу заметил на краю поляны холм, покрытый свежим дерном. Когда он подошел к этому холму, то услышал хриплый голос Донцова:

— Мы уложили его в спальный мешок и только после этого закопали.

— Хорошо, — автоматически ответил Глеб. Немного помолчав, сказал: — Ну что ж, такая, видно, у него судьба. Ладно, пошли, все там будем.

Тем же путем они вернулись к месту стоянки. Наемники ждали команды Кольцова.

— До вечера нужно укрыться в Лисьей норе, — распорядился Глеб, — двигаться будем так: я иду впереди в дозоре, потом идет во главе каравана Михеич, замыкают колонну Улнис и Лаптев. Остальные в караване, флангового охранения не будет. Поэтому быть предельно внимательными, оружие держать наготове. Все ясно?

И, как обычно, в ответ была тишина. Всем все было ясно.

Весь остаток дня караван пробивался сквозь тайгу, избегая топей и открытых пространств. Нужно было уйти подальше от уничтоженного прииска. Где-то вдалеке слышался звук летевшего вертолета. Этот звук их все время подхлестывал, не давая остановиться на привал. Лишь к вечеру они достигли Лисьей норы. Такое название получил небольшой овраг, сверху обросший непроходимыми кустами. Зато на дне оврага было сухо и почти никакой растительности. Когда караван спустился в овраг, там никого не было, лишь тяжелый запах да звериный помет говорили о том, что это место облюбовала стая волков, но присутствие людей их отпугнет.

Приказав располагаться на ночлег, Глеб обследовал овраг, выбрал место для поста охраны. Вернулся, отправил на пост Улниса. Прибалт не возражал, ему легче было охранять стоянку, чем заниматься вьюками и оружием.

Пока наемники готовились к ночлегу, Ренат Тафулин сел на землю, опершись спиной о край оврага и вытянув натруженные ноги. Руки, стянутые наручниками, заложил за голову. Кольцов подошел и, присев перед ним на корточки, спросил:

— Ну, что расскажете, Тафулин?

— О чем? О чем я должен рассказать? — заикался перепуганный татарин.

Ну, например, о каменном бункере? — прорычал подошедший Татенков.

Или о часовом на плотине? — сказал Олег, снимая с мула вьюк с консервами.

О каком часовом? — непонимающе спросил Ренат. Я вам говорил все, о чем вы спрашивали, все, что я знал. О бункере я просто забыл, им никто не пользовался. А про плотину я ничего не знал, меня это не интересовало, меня заботили лагеря и транспортировка наркотиков от железной дороги к лаборатории и обратно. Меня занимало именно это, а не мелиорация и технология добычи самородного золота. Вам это ясно, Кольцов, вам всем это должно быть ясно…

Голос Тафулина сорвался на крик, Кольцов приложил указательный палец к губам и прошептал:

— Тафулин, не надо кричать, криком сейчас ничего не докажешь, абсолютно ничего. Вы это поняли, Тафулин?

— О да, да… я понял…

Подошел Лаптев. Встав за спиной Кольцова, он вытащил из кобуры свой «парабеллум». Раздался щелчок оттянутого затвора. От этого звука Тафулин весь сжался.

— Слушай, что с ним церемониться? — Лаптев направил ствол пистолета в лицо татарину. — Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…

Глеб отвел в сторону его руку.

— Спрячь свой пистолет, пусть пока живет. — Он повернулся лицом к Лаптеву и сказал так громко, чтобы слышал Тафулин: — Но, если он снова что-то забудет или станет хитрить, ты поможешь «мавру» уйти.

— Нет проблем! — оскалился пулеметчик.

— Интересно, а золото как экспортируют? — задумчиво произнес Ветеран. Этот вопрос был обращен к конкретному человеку.

— Золото с приисков доставляют вертолетами, оттуда во Владик, а затем самородки перевозят в Штаты. Их дальнейшая судьба мне неизвестна, — ответил Ренат — юлить не было смысла. Его жизнь зависела от любого из этих людей. Тафулину не приходилось уповать ни на закон, ни на силу синдиката, которому он служил, ни на взятку или адвоката-проныру. Человеку, долгие годы плевавшему на человеческие устои, жившему вне закона, теперь довелось увидеть и оборотную сторону этой медали. Из серьезного бандита, перед которым трепетали даже бригадиры, не говоря о рядовых «быках», он превратился в жертвенного барана. Если наемникам покажется, что Ренат не до конца с ними искренен, ему без лишних слов прострелят голову или перережут горло. А может, взорвут грудь, как тому бедняге.

— Интересно, если на государственных приисках с их навороченными системами безопасности воруют, то что мешает вашим людям воровать золотишко? — продолжал спрашивать Татенков.

— У нас немного другие порядки. Если кто-то попадется на крысятничестве, его кончат сразу, на месте. И труп будет валяться там неделю, чтобы все старатели и охранники видели, как поступают с крысой!

— Сурово, — задумчиво констатировал Ветеран и со вздохом добавил: — Но справедливо.

Сумерки сменились темной ночью, постепенно в лагере наемников все утихло. Все, кроме заступившего на пост Татенкова, спали.

На следующий день наемники принялись оборудовать свою стоянку под лагерь, где они должны будут провести не один день.

Татенков с Улнисом устанавливали сигнальные мины, остальные натягивали вверху брезент, чтобы с воздуха не заметили пламя костра. Собирали на ночь хворост. Михеич с Кольцовым провели разведку запасного выхода. Но эта попытка не увенчалась успехом: пробраться через колючие кусты оказалось невозможно.

— Жаль, конечно, что запасного хода нет, — проговорил Глеб, протягивая проводнику сигарету. — Но, с другой стороны, никто не сможет к нам подобраться с тыла.

— Тоже хорошо, — бодро вставил тот, закуривая.

Глеб рассмеялся, и они вернулись в лагерь.

Мулы жевали овес, уткнувшись мордами в свои мешки, за ними открывалась панорама лагеря наемников.