жидкой взрывчатки.
Направленные взрывы, подобно мгновенной газосварке, срезали торцевые стенки крайних вагонов. Многотонные бронированные пласты с грохотом обвалились, открывая штурмующим вход на стартовые площадки. Но прежде чем в вагоны полетели светошумовые гранаты „Заря“ и туда ринулись „альфовцы“, огромный детина, удерживающий край пластикового шеста, подгоняемый шестью другими бойцами, взлетел на крышу вагона генераторной. Опустившись на левое колено, он молниеносно из-за спины выхватил „тарелку“ кумулятивной мины и укрепил ее на крыше вагона, нажав на кнопку пуска таймера. Кумулятивная струя взрыва прожгла бронированную защиту и взорвалась внутри вагона, уничтожая тех, кого не достали снайперы.
Едва дым рассеялся, как детина выхватил из полуоткрытой кобуры длинноствольный „стечкин“ и „солдатиком“ нырнул в образовавшуюся пробоину.
„Вот сорвиголова!“ — искренне восхитился бесстрашным бойцом генерал-лейтенант.
Группа, возглавляемая полковником Маковцевым, достигла командного вагона, когда две другие группы ринулись на штурм стартовых площадок.
К обычной вагонной двери тут же был прикреплен черный квадрат вышибного заряда. Яркая вспышка взрыва швырнула в сторону смятую дверь, освобождая вход в тамбур. Но уже через метр дорогу закрывала толстая бронированная заслонка, открывающаяся только при помощи кодового ключа-карточки. С этой дверью пришлось повозиться. Двое бойцов по периметру заслонки нанесли толстый слой пластитовой взрывчатки, затем один из них вставил в пластит электродетонатор с длинными проводами, и оба бойца бросились на выход. Получив концы проводов, полковник Маковцев замкнул цепь при помощи портативного аккумулятора. Мощный взрыв сорвал заслонку с креплений и вогнал ее внутрь командного вагона. Из тамбура повалил кислый сизый дым, бойцы по одному ринулись внутрь.
Раскаты близких взрывов вывели Сергея Луницкого из шокового состояния. Боли в правом глазу он почти не чувствовал, но ничего этим глазом и не видел. Сейчас, сидя на залитом кровью полу, он сообразил, что „благодетели“ просто-напросто его подставили. Никто не собирался требовать за похищенную боеголовку выкуп.
„Ну да, Чечня воюет. И для того, чтобы с федеральным центром разойтись краями, им необходима ядерная дубина“.
Теперь все встало на свои места, но не такой Сергей был человек, ни просить, ни каяться он не умел. Понимая, что использован ради чужих целей и выбран по чужой воле, он не проклинал своих „благодетелей“, сейчас он думал только об одном — как бы подороже продать свою жизнь.
Поднявшись с пола, Сергей сбросил почти обезглавленный труп с ближайшего пульта управления „Поясом“. Занимая освободившееся место, зло процедил сквозь зубы:
— Сейчас я вам устрою соло на пулемете.
Но взяться за рукоятку управления огнем он не успел, мощный взрыв вырвал заслонку и швырнул ее прямо к ногам опешившего Сергея.
Оглушенный, полуслепой Луницкий наблюдал за происходящим, как в замедленной киносъемке. Через дымящийся дверной проем в вагон врываются бойцы антитеррористического отряда. В бронежилетах, кевларовых шлемах, с лицами, закрытыми черными шерстяными масками, они больше походили на инопланетян, чем на людей. Сергей вскинул правую руку с зажатым в ней кургузым бельгийцем „Р-90“ и попытался левым видящим глазом прицелиться. Но впереди идущий „альфовец“, держа перед собой в левой руке небольшой титановый щит, а в правой миниатюрный „кипарис“, опередил его. Короткая очередь выплюнула горсть бронебойных пуль, три из которых, ударив террориста в грудь, швырнули его обратно на пол.
Но даже умирая, захлебываясь собственной кровью, Сергей Луницкий не хотел сдаваться. Его левая рука потянулась к нагрудному карману и, дрожа от напряжения, извлекла дистанционный взрыватель заминированной ракеты, но активизировать его он не успел.
Игорь Маковцев заметил действия раненого и инстинктивно вскинул пистолет. Красная точка лазерного целеуказателя ткнулась Сергею в лоб, и в следующее мгновение тупая „макаровская“ пуля разнесла основание черепа…
— Все чисто, — докладывали полковнику командиры штурмовых групп. Маковцев слушал их внимательно, разглядывая черненькую коробочку дистанционного управления, и мысленно улыбался, они переиграли террористов по всем пунктам. Внезапно его лицо посуровело:
— Какие у нас потери?
Все командиры ответили одинаково:
— Потерь нет.
Маковцев несколько секунд постоял в задумчивости и снова включил рацию:
— Значит, так, мужики. Как вернемся в Москву, скажете женам поставить в церкви самые большие свечки во здравие генерала Журавлева. Сегодня его бенефис.
Те, кто не раз ходил под смертью, знают, чего стоят такие слова.
Переключив рацию на волну ПКП, Маковцев доложил:
— Легионеры работу закончили, высылайте спецов для оценки.
После захвата БЖРК на командном холме царило веселое оживление. Командование округом чувствовало себя сейчас едва ли не именинниками. В общем веселье не принимал участия только московский гость.
Генерал-лейтенант Журавлев по-прежнему стоял отдельно и внимательно смотрел в сторону раскуроченного бронепоезда, возле которого сгрудились „альфовцы“. Только что в чрево БЖРК забрались спецы-ракетчики для определения годности ракет.
Через несколько минут из динамика рации донеслось:
— Докладывает Самоделкин-один, пенал в полном порядке.
Это была ободряющая новость, „пеналом“ называлась пусковая установка с ракетой, и она была в полном порядке. Андрей Андреевич даже на какое-то мгновение поверил, что все обойдется…
— Говорит Самоделкин-два, в пенале отсутствует боеголовка… Повторяю, отсутствует боеголовка, — голос эксперта сильно дрожал, он даже забыл, что кодовое обозначение боеголовки „наконечник“, и молол в эфир открытым текстом.
Сразу же веселье на холме прекратилось, генералы ошалело пялились на Журавлева. Тот помолчал и повернулся к стоящему рядом капитану-связисту.
— Обеспечьте мне ВЧ-связь с Кремлем, — устало произнес генерал-лейтенант.
О результатах операции он должен был доложить советнику Президента, который курировал данную проблему. В случае успешного завершения операции председатель правительственной комиссии должен был произнести одну фразу — „Код Виктория“.
— Слушаю, — донесся из динамика телефона сонный баритон Балерина.
— Код — три шестерки, — произнес Журавлев. Именно числом зверя была обозначена вышедшая из- под контроля ситуация с ядерным оружием.
— Даже так, — голос советника был немного подавленным. Он, как и Журавлев, надеялся на скорый, а главное, счастливый конец этой истории. Не получилось.
— Вы знаете, что надо делать в сложившейся ситуации? — Советник все еще не мог осознать происшедшее, но из жизненного опыта он хорошо усвоил: главное — действия. Даже пусть это будут неправильные действия (в конце концов, профессионалы быстро сориентируются). Страшнее всего апатия, она подобна преждевременной капитуляции.
— Да, у нас был заготовлен резервный план на случай чего-то подобного, — ответил Журавлев.
— Действуйте, — приказал Валерии, добавив: — И постарайтесь в ближайшее время приехать в Москву для подробного доклада.
— Слушаюсь, — как вышколенный лейтенант ответил начальник оперативного отдела ГРУ.
