Телефон зазвонил снова.

Майкл в отчаянии рухнул на колени, вытянув руки со стиснутыми кулаками к двери, преграждающей путь.

«Ну, Стивен! Я тебя убью, когда поймаю!..»

Телефон зазвонил снова.

«Когда выберусь отсюда!»

Где-то в мозгу Майкла его гнев собрался в комок, такой плотный и жаркий, что ощущался как раскаленный уголь в черепе. Глаза у него закрылись, но под опущенными веками колыхалась багровая завеса. Все его тело, все конечности расслабились. Обмякшие руки легли на ковер, плечи слегка поникли… Вся ярость, все напряжение сосредоточились в голове, в сокровенном месте, где они нарастали и разгорались все быстрее и быстрее, и наконец боль и тяжесть сделались невыносимы, и Майклу показалось, будто голова сейчас лопнет.

Он открыл глаза.

И дверь вспыхнула.

Майкл не видел, как в центре двери возникло пламя, расползающееся во все стороны. Он на мгновение ослеп; багровые взрывающиеся линии, точно вены, сплетались и расплетались у него перед глазами. Рот его был полуоткрыт, но Майкл молчал. Единственными звуками в комнате были потрескивание дерева и шипение отслаивающейся краски. А вдалеке снова зазвонил телефон.

Жар был так силен, что центральная часть двери выгорела и провалилась минуты за три. А пламя все расползалось наружу, кольцо огня росло. Коридор, видимый сквозь растущую дыру, наполнился дымом.

Майкл внезапно закашлялся, вздохнув впервые с того момента, как рухнул на колени. Его грудь судорожно вздымалась, он оскалился, точно животное. Наконец глаза наполнились слезами, и зрение прояснилось. Багровая завеса исчезла. Майкл непонимающе уставился на полыхающий обруч, почти располовинивший дверь его комнаты. А где-то за дверью, за задымленным, покрытым пеплом коридором по-прежнему настойчиво звонил телефон.

Мальчик поднялся на трясущиеся ноги, и в них влилась новая сила. А вместе с силой в нем появилась невероятная уверенность в себе. Огонь догорал, дойдя до дверной рамы. От двери остались только тлеющие уголки, соединенные жидкими обугленными дощечками. Посередине торчал из косяка обнажившийся прямоугольник замка. Замок покорежило от жара.

Майкл шагнул к кольцу обугленного дерева и потрогал пальцем край. Край был теплый и хрусткий. Мальчик наклонился и шагнул в проем. Мелкие хлопья пепла осели у него на волосах. Он миновал кучку дымящихся угольков, прошел по коридору, оставляя на ковре серые следы и тихо смеясь про себя.

Внизу, в нише рядом со стойкой для тростей и вешалкой для шляп, звонил телефон. Майкл снял трубку.

— Я рад, что у тебя все получилось, Майкл, — сказал мистер Кливер.

Ферма Хардрейкер находилась в паре миль от Фордрейса. Она притулилась на склонах длинного отрога Уиррима. Проезжая по незаасфальтированной дороге, Сара миновала множество мелких полей со следами свекольных грядок, некошеных лугов и чахлых сосновых рощиц. Это все были земли фермы.

Про эту ферму Сара кое-что слышала. Для ее бабушки слово «Хардрейкер» являлось синонимом лени и преступного небрежения. У семейства Хардрейкер была скверная репутация, и хозяйство свое они запустили напрочь. Когда-то эти владения считались весьма завидными, а теперь, со смертью последнего из Хардрейкеров, кругом воцарилось запустение. Летом в полях никто не работал, а по осени дожди превращали угодья, заросшие сорняками, в черно-зеленое месиво.

Хорошо, что ферму наконец продают. Теперь кто-то возьмется за нее и вернет хозяйство к жизни. Из-за холма уже показались сбившиеся в кучу крыши дома и хозяйственных построек. Дорога к этому времени давно превратилась в заросшие травой колеи, усеянные камнями и острыми осколками кирпича. Наконец Сара оказалась у вымощенного булыжником двора, над которым нависал черный силуэт дома, и остановилась.

Когда-то это было обширное, богатое хозяйство. С трех сторон двор был окружен конюшнями и огромными сараями, откуда и теперь торчала пыльная солома. А дальше, за боковыми воротами и крытыми переходами, лежал целый лабиринт: еще сараи, кладовые, коровники, курятники, загоны, раскиданные по склону холма как попало, без намека на план. В черепичных крышах большинства зданий зияли дыры, и оттуда, точно черные обглоданные ребра, выглядывали стропила.

Сара побарабанила пальцами по рулю. По дороге гнев на Тома слегка поулегся, и теперь девушка не торопилась выходить из машины. Фактически она ведь вторгается в чужие владения. Конечно, мистер Кливер сам просил ее побывать на ферме, но он не говорил, что она может приехать сюда одна, когда пожелает!

Но с другой стороны, какая разница? Ферма явно полностью заброшена. Если она по-быстрому все осмотрит, никому хуже не будет, зато потом можно будет прочистить мозги Тому Обри.

Сара вышла из машины. Из-под туфель взметнулись клубы пыли, от жаркого, наполненного ароматом цветов и цветочной пыльцой воздуха сразу зачесалось лицо и захотелось чихать. Она окинула взглядом унылую картину.

«Ох, Том, — сказала она про себя, — какой же ты осел! С чего бы Ванессе Соукрофт здесь жить? Она такая чистюля!»

В лицо внезапно дунуло пыльцой, и Сара чихнула. Она протерла глаза платком и вытащила из машины блокнот. Раз уж она тут, надо поскорее осмотреть владения и ехать домой.

С тускло-серого фасада главного дома пялились на нее пустые черные окна. Саре сделалось не по себе, и она повернула к хозяйственным постройкам. Дом может подождать до другого раза.

В стене ближайшего сарая красовалась огромная дыра. Внутри было пусто, только в углу валялась груда старых мешков. Следующий сарай был завален сломанными деревяшками и гнутыми лемехами, хотя когда-то там явно держали скот: у Сары защекотало в носу от устоявшегося запаха навоза. Девушка вздохнула и черкнула несколько слов в блокноте. Мистеру Кливеру придется немало потрудиться, чтобы выручить за эти развалюхи приличные деньги…

Идя вдоль края двора, Сара дошла до прохода, некогда перегороженного боковыми воротами. Теперь деревянные створки сгнили и лежали на земле. Вымощенная плитняком дорожка тянулась между двумя сараями, потом сворачивала за угол и терялась из виду. Сара пошла по дорожке, на глазок оценивая размеры и состояние строений: гулкие коровники, кладовые, заросшие паутиной, груды кирпича, ржавые серпы, мешки с зерном, кучи заплесневелой муки — кругом гниль, тоска и запустение.

Через некоторое время эта атмосфера начала действовать Саре на нервы. Она вошла в коровник, быстро прошагала по проходу между пустыми стойлами и очутилась перед замызганной желтой дверью.

Сара бездумно повернула ручку. Дверь открылась, глухо проскребя по каменному полу, и девушка вошла. К ее изумлению, за дверью был не очередной коровник или сарай, а явно часть жилого дома. Сара нахмурилась. Местная география начинала ее смущать. Ну ладно, раз уж она вошла, стоит немного осмотреться.

Комната, куда она попала, предназначалась для мытья посуды. На крюке, вбитом в потолок, висел большой котел, а на кухонном столе рядом с краном лежала деревянная щетка. Несколько ступенек вели к невысокой арке, за которой виднелся темный деревянный пол. Миновав короткую лесенку, Сара очутилась в длинном коридоре, уходившем куда-то во мрак. Отчего-то она все сильнее чувствовала себя не в своей тарелке. В этом коридоре было слишком мало окон и слишком много черных, слегка приоткрытых дверей. И гнетущая тишина. Нет, лучше все-таки подождать мистера Кливера…

Дверь налево, почерневшая от старости, стояла нараспашку. Сара заглянула внутрь, впервые заметив, как вспотели руки и затылок. Дом как будто накапливал в себе жару, хотя по идее в толстых каменных стенах, наоборот, должна была сохраняться прохлада.