полу были начерчены два круга, в каждый из которых была вписана пятиконечная звезда.
Ашмира нахмурилась, откинула со лба прядь волос.
— Это что такое?
Старшей матери-стражнице было сорок восемь лет. Некогда она была главной царской стражницей. Она подавила три мятежа на Хадрамауте. На ее морщинистой шее виднелся узкий белый шрам от меча, и еще один — на лбу, и все сестры относились к ней с почтительным благоговением. Даже сама царица обращалась к ней несколько заискивающе. Мать-стражница взглянула сверху вниз на насупившуюся девочку и мягко сказала:
— Говорят, ты хорошо учишься.
Ашмира смотрела на папирусный свиток, лежащий на столе. Он был густо исписан замысловатыми значками, а в центре несколькими уверенными линиями была нарисована мрачная фигура, наполовину дымный силуэт, наполовину скелет. Девочка пожала плечами.
Мать-стражница продолжала:
— Я видела, как ты метаешь кинжалы. В твоем возрасте я метала их хуже, и твоя мать тоже.
Девочка не взглянула на нее, и лицо ее не переменилось, но костлявые детские плечики напряглись. Она спросила так, будто не слышала предыдущих слов:
— А что это за магическая дребедень?
— А ты как думаешь?
— Это чтобы вызывать из воздуха демонов. Я думала, это запрещено. Матери-стражницы говорят, что это дозволяется делать только жрицам. — Ее глаза сверкнули. — Или вы все лгали?
В следующие три года старшей матери-стражнице бессчетное количество раз случалось лупить девчонку — за отлынивание, за непослушание, за наглость. Но сейчас она кротко сказала:
— Послушай, Ашмира. Я хочу предложить тебе две вещи. Одна — это знание, вторая…
Она вытянула руку. На пальцах у нее висело серебряное ожерелье, и на нем — подвеска в виде солнца. Увидев ее, девочка ахнула.
— Нет нужды говорить, что она принадлежала твоей матери, — сказала старшая мать-стражница. — Нет, сейчас ты ее не получишь. Выслушай меня.
Она дождалась, пока Ашмира поднимет голову. Лицо у девочки было напряженное, враждебное, она с трудом сдерживала свои чувства. Мать-стражница продолжала:
— Мы тебе не лгали. В Саве действительно запрещено заниматься магией кому бы то ни было, кроме храмовых жриц. Только они могут вызывать демонов обычным способом. И это не случайно! Демоны — злобные, коварные твари, опасные для всех. Подумай о том, как ненадежны горные племена! Если бы любой из вождей мог вызвать джинна, поссорившись с соседями, у нас бы случалось по дюжине войн ежегодно и половина народа погибла бы! Но жрицы могут направлять силу джиннов во благо. Как ты думаешь, кто построил нашу плотину или хотя бы те же городские стены? Каждый год они помогают ремонтировать башни и расчищать каналы.
— Это я знаю, — сказала Ашмира. — Они выполняют поручения царицы, так же как люди, что трудятся на полях.
Старшая мать-стражница хихикнула.
— Верно. Джинны вообще во многом похожи на людей: если обращаться с ними достаточно сурово и не давать им ни малейшей возможности причинить тебе зло, им можно найти немало полезных применений. Но дело вот в чем. Магия нужна и страже тоже, по одной важной причине. Наш долг, весь смысл нашего существования, состоит в том, чтобы защищать нашу владычицу. Обычно мы полагаемся на свои телесные навыки, но иногда этого недостаточно. Если на царицу нападет демон…
— С ним управится серебряный кинжал! — бросила девочка.
— Иногда — да, но не всегда. Стражнице нужны и другие способы защиты. Есть определенные слова, Ашмира, определенные магические талисманы и заклинания, которые способны на время лишить магической силы демона послабее. — Старшая мать-стражница подняла ожерелье, и подвеска-солнышко закачалась, посверкивая в лучах света. — Ты верно говоришь, духи терпеть не могут серебра, и подобные обереги придают силы использованному заклинанию. Я могу выучить тебя всему этому, если захочешь. Но для этого нам придется вызывать демонов, чтобы практиковаться. — Она указала на загроможденную комнату. — Именно за этим мы обустроили здесь это помещение.
— Я не боюсь демонов!
— Вызывать демонов опасно, Ашмира, а мы ведь не волшебницы. Мы изучаем только самые простые заклинания, чтобы проверить наши обереги. Если мы чересчур торопливы или небрежны, мы платим страшную цену. Низшим стражницам это ни к чему, и я не стану принуждать тебя учиться. Если хочешь, можешь уйти отсюда и никогда более не возвращаться.
Девочка не сводила глаз с вращающегося солнышка. Его отблески огнем вспыхивали у нее в глазах.
— А моя мать владела этим искусством?
— Владела.
Ашмира протянула руку.
— Тогда учи меня. Я буду учиться.
Возвращаясь на постоялый двор, где Ашмира собиралась переночевать, она смотрела в просветы между темными домами, на россыпь мерцающих звезд. Вот в небе мелькнула яркая полоска, вспыхнула и пропала. Падучая звезда? Или еще один из Соломоновых демонов полетел сеять ужас в чужие земли?
Она стиснула зубы, ногти впились в ладони. Она попадет в Иерусалим не раньше чем через десять дней — и это если не случится песчаных бурь, которые могут задержать караван! Десять дней! А через двенадцать дней Соломон повернет Кольцо — и на Саву обрушатся смерть и разрушения! Девушка зажмурилась и принялась глубоко дышать, как ее учили делать, когда переживания угрожают захлестнуть с головой. Прием подействовал: она успокоилась.
Когда Ашмира открыла глаза, на дороге у нее стоял мужчина.
В руках он держал длинную матерчатую полосу.
Ашмира остановилась, глядя на него.
— Тихо, тихо! — сказал мужчина. — Не надо шуметь!
И улыбнулся. Сверкнули белые, очень белые зубы.
Ашмира услышала за спиной шаги. Обернувшись, она увидела, что ее догоняют еще трое, один из них колченогий калека, опирающийся на костыль. Она разглядела веревки, приготовленный загодя мешок, ножи за поясом, влажный блеск улыбающихся глаз и губ. На плече у колченогого восседал черный бесенок, разминая грязные желтые когти.
Ее рука дернулась к поясу.
— Тихо, тихо! — повторил человек с полоской ткани. — А то больно сделаю!
Он сделал еще шаг, охнул и завалился назад. В звездном свете сверкнуло лезвие кинжала, торчащее из глаза.
Не успел он коснуться земли, как Ашмира развернулась, нырнула под тянущуюся к ней руку и выхватила нож из-за пояса того мужчины, что находился ближе всех. Танцующим движением увернулась от третьего, который пытался накинуть ей на голову петлю из проволоки, стремительными ударами убила обоих и обернулась к четвертому.
Колченогий остановился в нескольких метрах от нее, лицо у него вытянулось, челюсть отвисла от изумления. Теперь он издал долгий рык и щелкнул пальцами. Бесенок захлопал крыльями и с визгом ринулся на Ашмиру. Ашмира подпустила его поближе, дотронулась до своего серебряного ожерелья, произнесла Слово Силы. Бесенок превратился в огненный шар, шар по спирали отлетел в сторону, ударился о стену и рассыпался дождем гневных искр.
Пламя еще не угасло, как калека бросился прочь по улице, отчаянно стуча палкой по мостовой.
Ашмира уронила на землю испачканный нож. Подошла к своей сумке, присела, распустила завязки и достала второй серебряный кинжал. И, вращая его в пальцах, оглянулась.
Нищий был уже далеко, он ковылял, опустив голову, тряся лохмотьями, дергаясь и подпрыгивая, далеко выбрасывая палку. Еще несколько шагов — и он добежит до угла и скроется из виду.
