– Этот пацан никогда в жизни из пистолета не стрелял. Но он прикарманил наши бабки, если ты забыл.

– Не такие уж большие бабки, чтоб подыхать из-за них. Я резко направил ствол на Стэджерса, и тот отступил на пару шагов назад.

– Да забудь ты о бабках, подумай для разнообразия о том, чтоб побыть настоящим мужиком, – убеждал Стэджерс. – Если он кого и застрелит, так это меня.

Я посмотрел на Коротышку, не отводя прицела от Стэджерса. Когда я перевел взгляд на Стэджерса, тот стоял, согнувшись и прижав руки к бокам, и улыбался мне.

– Коротышка, – сказал я. – Сматывайся, пока не поздно.

– Да ничего этот пацан не сделает. Вперед, – скомандовал Стэджерс.

Я услышал, как Коротышка сделал неуверенный шаг вперед. Я развернулся и прицелился ему в грудь. Затем, взяв на дюйм левее, нажал на спуск. Ствол выплюнул красную вспышку, руку подбросило вверх. Пуля ударилась в кирпич стены, отрикошетила через улицу и влепилась в заколоченное досками окно. Коротышка неуклюже попятился. Я передернул затвор и услышал, как о мостовую звякнула гильза.

По-прежнему не разгибаясь, Стэджерс стоял в четырех ярдах от меня и сжимал в вытянутой вперед руке нож острием вверх:

– Специально промазал, сучонок.

– В тебя точно попаду, – пообещал я.

– Может, я брошу нож, а ты – пистолет, и мы свалим отсюда, а?

– А может, вы свалите отсюда, пока я не влепил пулю тебе в башку, а?

Похожий на краба, Стэджерс сделал маленький шажок вперед.

Я прицелился ему в лоб.

– Брось нож, я сказал.

– Ну, бросил.

Стэджерс опустил руку с ножом, зыркнул исподлобья на меня и, как жаба, прыгнул вперед. Я успел прицелиться в большую клетчатую тень, полетевшую ко мне над булыжниками мостовой. Ярко-красная вспышка, грохот выстрела, звук рикошета пули от камня. Стэджерс врезался мне в ноги и опрокинул на спину.

«Давай, – скомандовал я себе, – ну же!»

Желудок свело судорогой. В голове распустилась боль. Мир растаял в податливой мягкости, и я провалился сквозь время на шестьдесят лет вместе с вцепившимся в мои ноги Стэджерсом.

Следом пришло знакомое ощущение неправильности и дезориентации. В миазмах конского навоза, пива и нечистот Рыбная вздымалась и опадала, как качели. Когда взгляд мой немного прояснился, я понял, что лежу на спине недалеко от входа в таверну. Звезды чуть не вдвое крупнее привычных усыпали ночное небо. Подняв голову, я увидел Джо Стэджерса, пытающегося подняться на ноги. Я знал, что собирался сделать с ним, еще до того, как открылась дверь таверны, выпустив группу мрачных мужчин в поношенных куртках и засаленных шляпах. Зловещие и удивленные смешки прокатились среди них. Один из них подошел к нам, следом – еще двое-трое. Стэджерс осел на пятки и поднял нож.

Ему не приходило в голову, что его чистая рубашка, прочные желтые ботинки «тимберленд» и свежая аккуратная стрижка абсолютно не вызывали симпатии у окруживших нас незнакомцев. Он не выглядел богачом, однако казался намного более обеспеченным, чем любой из них. А то, что он помахивал ножом, антипатию только усугубляло. Стэджерс обернулся посмотреть на меня, и боль и смятение в его глазах заставили меня почти пожалеть его.

– Где это мы, черт побери?

Большинство стоявших у входа в кабак мужчин достали ножи.

Один из них отошел от группы. Вспоротые карманы его куртки шлепали, как кроличьи уши. Хриплый голос проговорил: «Бугор, этот твой».

Я швырнул пистолет и услышал, как он заскользил по булыжникам. Бугор двинулся вперед, а я сделал то, что надо было сделать.

Со всех сторон навалилась темнота. В голове загудело, и лицо залил пот. Пустые дома и заколоченные досками окна молчаливо созерцали происходящее. Я рывком поднялся и почувствовал запах кордита[55]. Впереди, на пересечении улочек, сидящие под уличным фонарем двое пьяниц изумленно таращились на меня. На Евангельской взвыла сирена.

– Он туда побежал! – крикнул я, показывая в дальний конец Рыбной.

Пьяницы медленно обернулись, и я кинулся в темноту.

Катафалк мистера Сполдинга двигался впереди сверкающего «бьюика» Кларка по дороге к Литл Ридж, а следом за ними ехал я, включив фары. Мы миновали ворота и по хрустящему гравию направились к узкой дорожке, вьющейся мимо старинных надгробий. Катафалк плавно притормозил у небольшого возвышения, и мы с Кларком остановились позади него. Все вышли из машин. Было ясное солнечное утро. В темных ситцевых платьях с кружевными воротничками Нетти и Мэй напоминали двух дьякониц. В своем баклажанного цвета костюме, белой рубашке, черном галстуке и шоколадного цвета широкополой мягкой фетровой шляпе Кларк выглядел таким элегантным, каким мне прежде не доводилось его видеть. Ковер искусственной ярко-зеленой травы от «Астро-Торфа» прикрывал холмик земли, которую после церемонии свалит в могилу желтый бульдозер, припаркованный поодаль. С той стороны ямы стояла машина, смахивающая на автопогрузчик с металлическими стойками и торчащими скобами. В тени бульдозера сидели на корточках два кладбищенских рабочих.

Кларк поправил шляпу: