замшевые ботинки.

– Пиджак от «Хэтчета и Хэтча»? – встрепенулся Алан. – Этот пиджак принадлежал когда-то мне. Значит, это все-таки Грант. – Лицо его стало вдруг мертвенно бледным. – И еще он говорил, что хочет купить кое- что из одежды на деньги, которые я ему дал.

– Ты давал деньги Гранту Хоффману? – удивился Джон. – Кроме одежды – еще и деньги?

– Вы уверены, что это ваш пиджак? – переспросил Фонтейн, поднимая со стола покрытый запекшейся кровью изрезанный пиджак.

– Да, уверен, – Алан отступил на шаг назад. – Я дал его Хоффману в прошлом августе, когда мы перебирали старую одежду. Грант примерил, и пиджак ему подошел.

Прижав руку ко рту, Алан смотрел на изуродованный пиджак.

– Вы уверены? – Фонтейн положил пиджак обратно на стол.

Алан кивнул.

– В таком случае, сэр, не могли бы вы еще раз взглянуть на труп?

– Но ведь он уже осмотрел тело, – вмешался Джон Рэнсом. – Я не вижу смысла снова подвергать моего тестя подобной пытке.

– Сэр, – Фонтейн снова обратился к Алану Брукнеру. – Вы абсолютно уверены, что именно этот пиджак подарен вами в августе прошлого года Гранту Хоффману?

– Хотелось бы мне не быть в этом уверенным, – сказал Алан.

– Этот человек только что потерял дочь! – взорвался Джон. – Как вы можете подозревать его...

– Хватит, Джон, – остановил его Алан. Он выглядел сейчас лет на десять старше, чем в тот момент, когда бросал в озеро венок.

– Вы двое можете подождать в вестибюле. – Обойдя вокруг стола, Фонтейн обнял Алана за плечи. Его мягкий, сочувственный тон приятно удивил меня.

Из соседней комнаты пришел санитар в белой куртке и брюках. Не глядя на нас, он подошел к столу и начал складывать одежду убитого в пластиковые мешки для вещественных доказательств. Джон закатил глаза. Мы вышли в коридор.

– Что за черт! – выругался Джон.

Я прислонился к стенке, в то время как он принялся нервно кружить по коридору.

Из-за двери доносились приглушенные голоса, потом послышался звук шагов. Алан вышел из комнаты один.

– Я скоро присоединюсь к вам, – раздался из-за двери голос Фонтейна.

Алан пошел по коридору, не оглядываясь и не говоря ни слова.

– Алан? – окликнул его Джон, но старик продолжал идти.

– Это ведь был кто-то другой, да? – Алан прошел мимо Тедди и открыл дверь в вестибюль.

– Тим, вы подбросите меня домой?

– Конечно, – сказал я.

Алан скрылся за дверью, которая тут же захлопнулась за его спиной.

– Черт побери! – выругался Джон.

К тому моменту, когда мы вышли в вестибюль, за Аланом уже захлопнулась входная дверь.

Мы догнали старика почти у стоянки. Джон обнял его за плечи, но Алан стряхнул его руку.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось смотреть на все это, – сказал Джон.

– Я хочу домой, – монотонно произнес старик.

– Конечно, – Джон открыл перед тестем дверцу машины, подождал, пока тот усядется, а затем сам забрался на заднее сиденье. Я включил мотор.

– Наконец-то все это закончилось, – сказал Джон.

– Ты так думаешь?

Я свернул на площадь Армори-плейс. Наклонившись вперед, Джон потрепал Алана по плечу.

– Ты прекрасно держался весь день, – сказал он. – Я могу что-нибудь для тебя сделать?

– Ты можешь перестать болтать, – отрезал Алан.

– Это был Грант Хоффман? – спросил я.

– О, Господи, – закатил глаза Джон.

– Конечно, это он, – сказал Алан.

Когда мы проезжали мимо «Зеленой женщины», я притормозил. Но синей машины у бара уже не было.

– Но зачем и кому понадобилось убивать Гранта Хоффмана? – недоумевал Джон.

Никто ничего не ответил. Мы доехали до дома Джона в полной тишине, если не считать звуков едущих рядом машин и ветерка, залетающего в окна. На Эли-плейс Джон попросил меня вернуться, как только смогу, и вылез из машины, затем на секунду остановился и поглядел в открытое окно на нас с Аланом. Глаза его были словно подернуты пленкой.

– Как вы думаете, мне рассказать своим родителям о Гранте?

Алан молчал.

– Я подтвержу все, что ты сочтешь нужным сказать, – пообещал я.

Джон пообещал, что оставит для меня дверь открытой, и пошел к дому.

Войдя в свой дом, Алан Брукнер поднялся в спальню, сел на кровать и, как ребенок, протянул мне руки, чтобы я снял с него пиджак.

– Ботинки, – сказал он, и я расшнуровал и снял с него ботинки, пока Алан возился с галстуком. Потом он попытался расстегнуть рубашку, но пальцы не слушались его, и это также пришлось сделать мне.

Алан прочистил горло и спросил зычным командным голосом:

– Эйприл была так же изуродована, как Грант? Я должен это знать.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем он говорит.

– Вовсе нет, – ответил я. – Вы ведь видели ее во время панихиды.

– Ах, да, – вздохнул Алан.

Я снял с него рубашку и положил рядом на постель.

– Бедный Грант.

Алан расстегнул ремень и встал, чтобы спустить брюки. Затем он снова сел, и я стащил штанины с его ног.

Алан в полудреме смотрел, как я достаю из карманов и кладу на столик у кровати его носовой платок, связку ключей и деньги.

– Алан, вы не знаете, почему Эйприл интересовалась мостом на Горацио-стрит? – спросил я.

– Это имеет какое-то отношение к Вюлларду и их гостиной. Вы ведь видели ее?

Я сказал, что да.

– Она говорила, что мужчина на одной из картин напоминает ей некоего человека, о котором она слышала. Полицейского – одного полицейского, который покончил с собой в пятидесятые годы. Эйприл не могла смотреть на эту картину, не думая о нем. И она проводила кое-какие исследования по этому поводу. Эйприл была большой мастерицей проводить исследования, – Алан подложил под голову подушку. – Я должен немного поспать, Тим.

Я направился к двери спальни, сказав, что если он хочет, могу позвонить ему попозже.

– Приезжайте сюда завтра.

Алан заснул еще до того, как я вышел из комнаты.

Ральф и Марджори Рэнсом сидели рядышком на диване. Они успели снова переодеться в свои спортивные костюмы.

– Я согласен с Джоном, – сказал Ральф. – Все пиджаки в полоску выглядят почти одинаково. А фирма «Хэтчет и Хэтч» выпускает их партиями по десять тысяч штук.

Как раз в этот момент я зашел в комнату.

– Вы ведь тоже видели этого несчастного, Тим? Он показался вам похожим на аспиранта Джона? – спросила Марджори, перегнувшись через мужа, чтобы лучше меня видеть.

Но Ральф вмешался в разговор, прежде чем я успел что-либо ответить.