заключенным в раму, стояло его собственное кресло, и он мог сидеть около пациента, но так, что тот не видел его. Между приемной и комнатой ожидания были поставлены двойные двери с занавесями по обе стороны. Чтобы придать визитам пациентов конфиденциальность, он внес другие изменения: можно было из его кабинета незаметно выйти, минуя комнату ожидания.

Дальнюю комнату он превратил в свой рабочий кабинет, одна стена которого была заставлена книгами. Лишь в центре оставалось место для горки с дюжиной древних фигурок. Книжные полки доходили до окна, глядевшего в сад с каштанами. Письменный стол он приставил к окну, чтобы было как можно больше света и теплоты, так не хватавших в венские зимы. В центре комнаты, напротив стены, украшенной предметами античности, стояло кресло для пациентов, с которыми он должен был вести предварительные беседы. На тот случай, если они будут испытывать неловкость, рассказывая о симптомах, он поставил на стол большую фаянсовую китайскую фигуру семнадцатого века и фигурку сидящего египтянина, чтобы пациент мог переносить на них свой взгляд и говорить свободно.

Наряду с письменным столом в комнате стоял длинный и широкий стол, за которым Зигмунд писал свои книги и статьи для научных журналов. Он аккуратно складывал рукописи в кожаные папки, а в конце рабочего дня тщательно закрывал их. На задней части стола располагались фигурки ранних цивилизаций – хеттов, этрусков. На маленьком столике около письменного стола он хранил свою переписку, становившуюся с каждым днем все более обширной. Он получал письма от Юнга, Абрахама, Ференци и других молодых врачей; они интересовались его работой, описывали свои случаи и обращались за научными советами. Двойные двери между приемной и рабочим кабинетом были выкрашены в серый цвет, а дверь из комнаты ожидания обтянута красной тканью и обита бронзовыми гвоздями, как было принято у венских врачей. Прекрасные паркетные полы были закрыты восточными коврами, а потолки с подвесными газовыми лампами он оставил белыми, что зрительно увеличивало высоту. Комната ожидания была простой, ее стены украшали несколько больших картин. Но две его другие комнаты были заставлены античными предметами, которые он собирал уже много лет.

На двери новой квартиры висела табличка с указанием часов приема пациентов: «Проф. доктор Фрейд. С 3 до 4 часов».

Когда Марта и тетушка Минна осмотрели его кабинет, Минна не удержалась от замечания:

– Зиги, когда перестанешь заниматься медицинской практикой, можешь открыть лавку древностей. У тебя сейчас намного больше предметов, чем у торговца за углом.

Зигмунд улыбнулся:

– Я как белка, запасающая на зиму орехи. Чем больше вокруг меня прошлого, тем легче мне думать о будущем.

Первое заседание группы, собиравшейся по средам вечером, состоялось здесь 15 апреля 1908 года. Пришла дюжина участников, они осмотрели помещение, заметив, что при ярком свете скульптуры выглядят иначе и кажутся более контрастными на столах и в горке. Каждый участник принес Зигмунду небольшой подарок в знак открытия нового кабинета: фавна из Помпеи, женскую каменную фигурку из Индии, кусочек коптской ткани.

Зигмунд, реализуя свой замысел, задуманный в Риме, предложил преобразовать кружок в Венское общество психоаналитиков и таким образом отпраздновать въезд в новые апартаменты. Предложение было одобрено. Зигмунда выбрали председателем, Отто Ранка – секретарем. Альфред Адлер предложил начать собирать научную библиотеку по их тематике. Были согласованы, получены и занесены в новый гроссбух скромные сборы. Голосованием приняли решение о подписке общества на несколько медицинских журналов, которые раньше имелись лишь в университетской библиотеке. Было решено, что все члены группы примут участие в Первом конгрессе психоаналитиков в Зальцбурге в конце апреля. Карл Юнг уже нашел помещение и принял другие необходимые меры для подготовки конгресса.

Председатель Зигмунд Фрейд предложил в качестве темы для обсуждения вопросник, присланный доктором Магнусом Хиршфельдом из Берлина по теме «Цель исследования сексуального инстинкта» и ориентированный на выявление с медицинской точки зрения факторов, влияющих на сексуальную жизнь. Каждый член согласился дать ответ в рамках своей специализации. Если участники будут удовлетворены конечными результатами, то соберут воедино материалы и, возможно, опубликуют от имени Венского общества психоаналитиков, показав таким образом миру, что отныне у них существует, как у психиатров, неврологов, физиологов и др., официальный орган. В десять часов Марта и Минна принесли кофе и печенье, и Зигмунд попросил их остаться и вместе отпраздновать рождение общества.

Оскар Рие позвонил и заявил, что сообщит послание лично Зигмунду, который не любил телефон и пользовался им только в крайних случаях. Когда к аппарату подошел Зигмунд, Оскар сказал:

– Супружеские пары Рие и Кёнигштейн приглашают вас на ужин в воскресенье по случаю Пасхи.

– В честь чего, Оскар? Воскресения? Старомодная квартира Рие находилась на Штубенринге. Оскар прислушался к совету Фрейда жениться («тогда будет жена, которой можно делать подарки») и женился на Мелани Бонди, быстро заимел троих детей. В сорокачетырехлетнем возрасте он ушел из Института Кассовица, где занимал пост заведующего отделением детского паралича, и полностью переключился на частную практику, специализируясь по инфекционным болезням. Оскар получал в клинической школе удовлетворительные оценки, считался «достаточно хорошим врачом», был надежным, основательным, терпеливым, и дети ему доверяли. Он не увлекался исследованиями или публикациями, получая удовлетворение от ежедневной работы с больными детьми.

Леопольд Кёнигштейн в пятьдесят восемь лет, за год до Зигмунда, получил почетное звание профессора и перенес чтение лекций из Городской больницы в поликлинику, где он успешно работал в области хирургии глаза. Леопольд принадлежал к тому типу мужчин, которые хорошеют с годами, хотя волосы на его голове сильно поредели и появились залысины. Его глаза, казалось, стали вдвое больше и более выразительными.

– Довольно, – шумел Зигмунд, – уверен, что кто–то из вас получил пост декана медицинского факультета.

После веселого, шумного застолья Оскар открыл бутылку шампанского.

– Десять лет назад, – сказал Кёнигштейн, – мы шли вместе домой из больницы. Я заявил вам, что вы слишком увлеклись подсознанием. Об этом вы говорите в «Толковании сновидений».

– Странно, Леопольд, что вы помните. Я полагал, что вы не читаете моих книг.

– Не читал, а сейчас читаю, от начала до конца со всем тщанием. Здесь, в присутствии трех семейств, я должен признать, что вы были правы, а я ошибался. В качестве покаяния прошу разрешения присоединиться к венской делегации на встрече в Зальцбурге.

Зигмунд покраснел от удовольствия. Оскар Рие сомкнул губы, улыбнулся и сказал: