И снова Стивене с отборными людьми отправился на разведку и отыскал среди возвышающихся пиков узкий, вьющийся проход, который, по его предположениям, был проходом в горной гряде и мог бы вывести их на противоположный склон.

Грозные горы обескуражили доктора Таунсепда, который вез с собой полный фургон товаров для продажи в Калифорнии. Мозес Шалленбергер, семнадцатилетний приемный сын Таунсепда, согласился построить хижину и остаться на озере, где, занимаясь охотой, он сможет провести опасную и полную лишений зиму. А весной доктор Таунсенд вернется с упряжными волами, и они уже без риска доставят на место товары. Еще два молодых человека - Джозеф Фостер и Аллен Монтгомери - решили остаться с парнишкой.

На горной цепи уже лежал снег глубиною в два фута. Фургоны пришлось разгрузить, грузы переносились на плечах мужчин, а упряжки приходилось сдваивать и страивать, чтобы тянуть пустые фургоны. Примерно на половине подъема партии преградила путь вертикальная стена. Отчаянные поиски привели к узкой расселине, по которой с трудом мог продвигаться один человек, ведя на поводу вола.

Внизу к передку фургона прикреплялись цепи, в которые впрягались выведенные наверх упряжки волов. Упряжки двигались поверху, а люди подталкивали фургоны снизу - таким образом удалось успешно поднять все фургоны по почти вертикальной каменной стене. И снова люди оказались достойными гор.

Еще двадцать пять миль упорного продвижения на запад привели их к верховьям реки Юба. Здесь несколько семей решили дождаться таяния снегов. Часть наиболее здоровых мужчин начала спуск с отрогов гор и достигла форта Саттера между 10 и 13 декабря 1844 года.

Позади, на берегу озера, трое молодых людей, оставшихся стеречь фургон доктора Таунсенда, оказались перед лицом голодной зимы. Глубокие снегопады сделали охоту невозможной. Соорудив кое-как самодельные снегоступы, они решили форсировать горы. Фостеру и Монтгомери это удалось, но Мозес Шалленбергер заболел и вернулся назад, чтобы в одиночестве провести зиму в хижине.

Остатки партии Стивенса спустились с гор в калифорнийскую долину в добром здравии и в хорошем расположении духа, их фургоны и снаряжение не пострадали. Джону Бидуэллу и Чилсу с Уокером, которые тоже пытались провести фургоны, это не удалось. Партия Стивенса не только разведала последнюю треть пути в Калифорнию, но и оказалась провозвестницей начала красочной эры крытых фургонов.

Демократическая армия выступает за неправое дело

Жестокость не была в характере калифорнийцев, чаще всего дуэли велись при помощи не столько шпаг, сколько ядовитых посланий. Помимо охоты па медведей гризли и на диких лошадей, спорт у них в основном сводился к демонстрации верхового искусства; считалось, что со времен Чингисхана не было более искусных наездников. Утверждали, что многие из них способны были на полном скаку поднять с земли фасолину.

Когда в июле 1844 года до Монтерея дошли слова военного министра в Мехико, что война будет объявлена, как только сенат Соединенных Штатов ратифицирует договор о присоединении Техаса, и что народная армия должна быть сформирована для защиты Мексики, многострадальные калифорнийцы решили не записываться в армию, а воспользоваться этим случаем для избавления от уголовников Микельторены, которые вносили замешательство н беспорядки в их спокойный край. Альворадо и его военный заместитель Кастро предложили Микельторене погрузить своих солдат на суда и отправить в Мексику. Когда Микельторена отказался, полагая, что лучше иметь плохих солдат, чем не иметь никаких, Альворадо и Кастро собрали отряд из сорока-пятидесяти своих сторонников. Противники две недели маневрировали и совершали конные рейды, не сделав ни одного выстрела и не обменявшись ни одним ударом. Похоже, что этим все могло и закончиться, если бы не Джон Саттер, который неожиданно «въехал на сцену» на белом жеребце.

21 июля 1844 года губернатор Микельторена назначил Саттера капитаном всех войск Сакрамепто-Вэлли. Наконец-то капитанское звание Саттера перестало быть фикцией. Подобное воплощение мечты опьянило его - ни один из жизненных успехов не наполнял его такой гордостью. И это чуть было не привело его к гибели.

Назначение не застало Саттера врасплох. Форт его с самого начала был построен по принципу военного поселения с воинскими занятиями после ужина, а индейцы щеголяли в военной форме с красным кантом, приобретенной в форте Росс. Занятия строевой подготовкой проходили под аккомпанемент лающих команд па немецком языке одного из сержантов, находившегося на службе у Саттера; ружейные артикулы производились кремневыми ружьями из форта Росс, которые якобы попали туда из брошенных в Москве запасов Наполеопа.

В октябре Саттер прослышал о готовящемся против Микельторены буите Альворадо и Кастро. Саттер помчался предупредить Микельторену о готовящемся заговоре. Губернатор, обрадованный неожиданной поддержкой, дал в честь Саттера торжественный обед с запуском воздушного шара и пообещал ему не только новые лиги в северной Калифорнии для него лично, но и оформление по всем законам земельных наделов для всех, кто будет сражаться под его командованием.

В то самое время, когда Саттер вернулся в свой форт для комплектования бригады, Альворадо и Кастро захватили в Сап-Хуане, куда Микельторена привел свои войска, несколько артиллерийских орудий. Микельторена подписал договор, по которому он обязывался отправить своих солдат обратно в Мексику, что полностью удовлетворило не только Лльворадо и Кастро, но и Вальехо, который хотя н придерживался нейтралитета, но горячо стремился выдворить из страны армию, набранную из преступников.

Но капитану Джону Саттеру не так-то легко было отказаться от единственной войны в его жизни. Он отправил призывы буквально каждому мужчине, живущему в долине, с требованием присоединиться к его армии и занялся военным обучением всего населения форта; он даже приказал Маршу под угрозой военно- полевого суда вступить в его армию пехотинцем.

Без поддержки Саттера Микельторене пришлось бы отправить своих солдат в Мексику, как его и обязывали поступить, однако, когда выяснилось, что Саттер может выставить почти сотшо вооруженных людей, Микельто- рена сообразил, что в его распоряжении имеется самая сильная армия в Калифорнии. Он приказал Саттеру захватить Лльворадо и Кастро. Саттер попытался получить у Вальехо сотню лошадей, однако вместо этого получил серию самых блестящих и горячих писем из всех написанных на калифорнийской земле. В них Вальехо - самый мудрый и самый способный из всех калифорнийцев - изложил ряд язвительных замечаний, которые должны были бы положить конец этому безумному предприятию Саттера. Вальехо распустил свой отряд из тридцати солдат в конце 1844 года, мотивируя это отсутствием средств, уклоняясь тем самым от участия в междоусобице, как он уже это сделал в 1836 году во время восстания Лльворадо и в 1840 году во время депортации Грэхема и его сторонников.

Именно в этот момент двадцать человек из партии Сти- венса прибыли в форт Саттера, намереваясь с его помощью начать жизнь на калифорнийской земле… Саттер показал им официальные документы за подписью губернатора Ми- кельторены, которыми подтверждалось обещание предоставить бесплатно и на законных основаниях участок земли чуть ли не в лигу длиной каждому из муж шн, согласных сражаться против тех, кого Саттер называл группой наглых бунтовщиков. Такой возможности упускать не следовало, и все вновь прибывшие, включая Элишу Стивенса и доктора Таунсенда, выразили желание отправиться на войну.

На рассвете первого дня нового, 1845 года Д?кон Саттер, теперь уже полковник, выступил на поиски славы «в

Сдвинутом набекрень Кепи, синем мундире, безукоризненных пантало.?чх и с усами, подчеркивающими его воинственность». За ним двигалась армия Сакраменто численностью в двести двадцать человек, состоящая из посланцев Сакраменто-Вэлли, новобранцев из партии Стивенса и сотни индейцев. Примерно половина ехала верхом, сзади двигалась артиллерия Саттера и обоз, запряженный волами.

Это была весьма демократическая армия, выступившая на защиту неправого дела.

Форт остался на попечении Пирсона Б. Ридинга, пятнадцати белых и тридцати индейцев - весьма рискованное предприятие, - однако Саттер, по-видимому, был не столько озабочен судьбой форта, сколько своей гражданской жены, поскольку он писал Ридингу: «В случае, если меня убьют, проследите за тем,