приблизительно сто квадратных футов. Деметриос получил в свое распоряжение сорок человек, десять пошли с Генри к Львиным воротам. Когда рабочие начали расчищать их, Софья сказала:

— Нельзя ли нам пойти ко второй сокровищнице, у которой проломан купол?

В последнюю прогулку, продравшись сквозь густые заросли травы и кустарника, им удалось заглянуть в ее черную пустоту.

— Почему она тебя интересует? Она в четырехстах футах от крепостной стены и, значит, никак не может быть одной из царских гробниц, которые мы ищем.

— Отвечу, когда мы придем туда.

Они с трудом спустились по неровному, каменистому.

поросшему сухим кустарником склону, затем поднялись по насыпному холму вверх. Раздвинув траву и кусты, росшие из расщелин между камнями, освободили пространство диаметром около метра, легли ничком и посмотрели внутрь. Лучи солнца сеялись сквозь расщелины в непроглядную темень толоса [28], как будто промеряли его глубину.

— Вырвать эту постройку из трехтысячелетнего забвения — великая и трудная задача, — размышлял Генри. — Еще труднее найти ее дромос, длинный наклонный ход, ведущий к двери, и расчистить его. Но это будет величайший вклад в археологию.

Смуглое лицо Софьи озарила улыбка. В темных глазах загорелось дерзание.

— Мне бы хотелось самой раскопать эту сокровищницу, совершенно самостоятельно. Если мне удастся вырвать ее у веков и она окажется такой же красивой, как сокровищница Атрея, я буду знать, что тоже внесла вклад в археологию.

— И старый муж не имел к этому никакого касательства.

— Разве что самое малое. Давай завтра утром придем сюда, ты поможешь мне наметить место раскопки. Я постараюсь обойтись тем, что тебе самому будет не нужно: дашь мне нескольких рабочих, немного кирок и тачек.

Они вернулись к Львиным воротам и увидели там Стаматаки-са. Он кричал на рабочих Шлимана, требуя, чтобы те немедленно прекратили копать. Подобно Генри, одет он был так же, как у себя в кабинете в Афинах: темный костюм с жилетом, белая рубашка и темный галстук. Он был худощав, прекрасно сложен, с ослепительными белыми зубами. Голову держал высоко, будто поверх грязного, пыльного раскопа созерцал строгую красоту Афинской национальной библиотеки, где на полках хранится мудрость веков и… не нужно натирать мозоли, копая эту твердую как камень землю.

Шлиман приветливо поздоровался с ним:

— Доброе утро, господин Стаматакис. Стаматакис, ничего не ответив, сухо поклонился.

— Надеюсь, вы удобно устроились? — осведомилась Софья.

— Удобства самые примитивные.

— Как жаль. Мы бы очень хотели, чтобы вы обедали с нами. Мы звали вас дважды. Приходите, Дасисы будут рады. Хозяйка и дочери прекрасно готовят.

Стаматакис, прищурившись, посмотрел на них: Софья и Генри стояли у Львиных ворот, их головы возвышались над массивной перекладиной.

— Я должен сразу же предупредить вас, — холодно произнес он, — что не намерен заводить с вами дружбы. Я нахожусь здесь как государственный чиновник и представитель Греческого археологического общества: все наши отношения будут ограничиваться только тем, что непосредственно связано с раскопками и находками. Только так я смогу в точности исполнить данные мне инструкции.

Софья и Генри взглянули друг на друга, брови у них изумленно поползли вверх. Еще один Георгий Саркис, их первый страж в Гиссарлыке; и этому тоже раскопки совершенно не интересны.

— Как вам будет угодно, — резко сказал Генри. — Только, пожалуйста, не путайтесь под ногами, а то, неровен час, свои поломаете.

Стаматакис презрительно выпятил нижнюю губу и медленно процедил:

— Оставим пустые разговоры. И выслушайте мои распоряжения.

— Ваших распоряжений никто здесь слушать не будет. Ваша обязанность — забирать наши находки и отправлять их в Афины. Ничего больше.

Стаматакис оскалил красивые белые зубы.

— Вы обязаны показывать мне все находки, пока они in situ. Вы можете копать одновременно только в двух близко расположенных местах, чтобы я мог наблюдать за вашими действиями. Копать можно только там, где я покажу…

— Идите к чертовой матери, — выругался по-немецки Генри, зная, что Софья не поймет.

— И не подумаю, — невозмутимо ответил Стаматакис. Рабочие Шлимана снова взялись за лопаты и кирки и стали

долбить трехтысячелетний панцирь из спрессованной земли, щебня и мусора у входа в Львиные ворота. Стаматакис повернулся к ним и закричал:

— Сейчас же прекратите! Подъездную дорогу трогать нельзя!

— Почему? — поинтересовался Шлиман.

— Необходимо сохранить именно этот уровень. Ведь мы не знаем, на какой глубине древняя дорога. С этого уровня будет легче поднимать циклопические блоки и устанавливать их обратно на стены, идущие от ворот.

— Я намереваюсь прорыть только узкую траншею по ширине входа. Весь грунт по бокам останется in situ, с него и будем поднимать на стены эти огромные глыбы.

— Толково придумано, — смягчился Стаматакис.

— Спасибо, — ответил Шлиман и, повернувшись к рабочим, распорядился — Продолжайте копать. Складывайте камни и землю в корзины, а потом ссыпайте на телеги.

На другой день, едва рассвело, Деметриос привел шестьдесят трех рабочих. Генри поставил двенадцать у Львиных ворот, Деметриос взял себе сорок три землекопа. Софье оставили восемь. Вместе с Генри она повела свою группу к соседней сокровищнице.

— Давай, Генри, встанем на самую верхушку купола рядом с проломом и подумаем, с какой стороны может быть дромос.

Генри осмотрелся кругом, вынул компас и сделал в блокноте какие-то вычисления.

— Ты думаешь копать траншею поперек хода?

— Да. Как можно ближе к треугольнику над дверным проемом. Когда дойдем до вершины треугольника, станет ясно, сколько приблизительно футов копать до поперечной перекладины и сколько от нее вниз до порога. Ведь размеры сокровищницы Атрея мы знаем.

— Прекрасно. Начинай рыть траншею с южной стороны холма.

— С южной? Почему?

— Присмотрись к топографии места. На востоке и западе сразу начинается подъем, северная сторона наиболее удалена от акрополя. Значит, южная—самая удобная для устройства хода.

— Понятно. А ты не мог бы, исходя из размеров сокровищницы Атрея, определить, на каком расстоянии от этой щели начинается дромос?

— Мог бы, но, конечно, приблизительно. Начни рыть траншею в сорока футах отсюда. Я прибавил несколько футов, чтобы не попасть на свод фасада. Твоя траншея на соответствующей глубине должна проходить в двух-трех футах от основания треугольника. Достигнув нужной глубины, повернешь в сторону сокровищницы и начнешь рыть горизонтально.

В Троаде Софья столкнулась с неожиданной трудностью— тамошние рабочие считали зазорным подчиняться женщине. Здесь ничего подобного не было. Ее землекопы были родом из Харвати. В тот первый вечер два года назад они приветствовали Шлиманов вместе с другими односельчанами и с большим удовольствием слушали, как Генри читал «Агамемнона». Сейчас Генри сказал им:

— Эту сокровищницу будет раскапывать госпожа Шлиман. Пожалуйста, слушайтесь ее во всем.

Софья отмерила расстояние, указанное Генри, сделала разметку и поставила восьмерых рабочих копать. Затем обозначила ширину траншеи двумя грядками камней, протянув их по обе стороны скрытого под землей дромоса, и выложила из камней же стрелу, показывающую на юг, вместо колышков и веревок, которыми пользовались в Гиссарлыке.

Очень скоро выяснилось, что надежды на быстрый успех нет. Почва была твердая, как скала, то и