Несколько секунд они с опаской кружили друг подле друга, пока Рейни не перерыл все карманы и не извлек мокрый пластмассовый бумажник с удостоверением личности.
— Так,— сказал полицейский, с яростью глядя на карточку под целлофаном.— Так. Проходите,
Несколько сот громкоговорителей извергали «Непогоду»; один из них оказался в лифте. Морган Рейни вошел в кабину и нажал кнопку четвертого этажа. В кнопке с футуристическим «длинь» зажегся серебряный огонек, но кабина не тронулась, и репродукторы продолжали греметь.
Низенький седой мужчина в двубортном пиджаке ступил в кабину, распевая во весь голос.
— «Я не знаю па-чему,— выводил человек заливистым ирландским тенором,—солнца не-ет на неби- и... Ни-ипогода».— С политичной улыбкой он оглядел Моргана Рейни и игриво поднял брови. Морган Рейни снял шляпу и слегка поклонился.
Следом за тенором вошли трое мужчин — такие же седые и маленькие; они опасливо взглянули на Рейни, расплылись в улыбке и заговорили разом.
— Да,— сказал один,— ему вырезали часть кишечника.
— Бедняга Хекелмен, как его любили на Вест-Сайде.
— А ведь как он ел устриц, ей-богу,— сказал третий.— По две, по три, по четыре дюжины.
Кабина остановилась на четвертом этаже, и Рейни погрузился в белый вакуум, где так же бушевала «Непогода».
Он подошел к бесцветной двери в левом конце коридора и открыл ее. Маленькая бледная девушка наблюдала за ним из-за электрической пишущей машинки.
— Меня зовут Морган Рейни,— сказал Морган Рейни.— Я немного опоздал к мистеру Бургуа.
— Да, мистер Рейни,— сказала девушка и скрылась за другой дверью. Через секунду она появилась и жестом пригласила его войти.— Пожалуйста, мистер Рейни.
Мистер Бургуа сидел очень прямо за прямоугольным белым столом. Он взглянул на Рейни, а затем на голый зловещий циферблат часов за его спиной, которые показывали двадцать минут десятого.
— Если не ошибаюсь, вы несколько опоздали, мистер Рейни? — осведомился мистер Бургуа.
— Кажется, да, несколько опоздал, мистер Бургуа,— сказал Рейни.
— К счастью, сегодня это еще не имеет значения,— сказал мистер Бургуа.— Вы уже прошли собеседование?
— Прошел. Да, сэр.
— Вы ознакомились с характером ваших обязанностей, хотя бы в общих чертах? Вас привели к присяге? Вы принесли присягу?
— Да, принес.
— Итак, повторим вкратце, мистер Рейни. Прошу вас иметь в виду, что вы временный служащий, занимающийся опросами. Ваша работа ограничивается сбором статистических сведений относительно доходов. Вы снабжаете нас фактами, мы их интерпретируем и определяем нужды клиента. У вас будет опросный лист — вы фиксируете в нем жилищные условия клиента, а также тех лиц, с которыми вы столкнулись при опросе, их готовность сотрудничать, есть ли у них машина, есть ли телевизор, и так далее. К каждому клиенту прикреплен попечитель, который является его или ее консультантом. Вы не являетесь его или ее консультантом — только попечитель. Вы проводите обследование и регулярно представляете отчет. Ваш заработок определяется числом обследованных семей, поэтому мы ждем от вас активности: мы берем вас на полный рабочий день. Позвольте мне подчеркнуть это. На полный рабочий день.
— Понимаю,— сказал Рейни.— Но у меня было впечатление, что в мои полномочия входит и консультация, хотя бы ограниченная, или, по крайней мере, оценка. У меня есть опыт работы за границей, и я думал, что смогу использовать его и в этой...
— Да, да, да, ясно,— перебил мистер Бургуа.— Все не так. Вы просто чего-то недопоняли. Вы никого не консультируете. Вы ничего не оцениваете. Это наше дело. Как мне это вам объяснить?
— Я понимаю,— сказал Морган Рейни.
— Это третий этап программы. Вся предварительная работа проделана. На этом этапе — ни консультаций, ни оценок, ни анализа — ничего. Это для вас что-нибудь прояснило? Я надеюсь, теперь вам все ясно, мистер Рейни?
— Да,— сказал Морган Рейни.
— Итак,— продолжал мистер Бургуа.— В первый рабочий день вы получите в триста одиннадцатой комнате вашу папку. Вас будет сопровождать один из более опытных коллег. В случае затруднений, которые покажутся вам неразрешимыми, подумайте какое-то время и, если это будет абсолютно необходимо и вы потеряете всякий контроль над ситуацией, без колебаний обращайтесь к нам. Мы найдем возможность оказать вам помощь.
— Благодарю вас,— сказал Морган Рейни.
— Не за что,— сказал мистер Бургуа.— Это моя обязанность. Мистер Бургуа, передернувшись, проводил взглядом Рейни.
— Боже мой,— сказал он,
— Я вам нужна? — спросила секретарша.
— Да,— в раздумье отозвался мистер Бургуа.— Да, Марлена. Принеси мне его документы. Я хочу просмотреть его анкету.
Марлена вынула папку из ящика «Р» и вложила ее в руку мистера Бургуа. Пока он листал документы, она стояла возле него.
— Гарвард,— сказал мистер Бургуа.— Сукин сын учился в Гарварде. Подумать только.
— Ох, Клод,— не сразу отозвалась Марлена,— эти временные... Я их боюсь. У меня такие ужасные мурашки.
— Не думай о них, солнышко,— сказал мистер Бургуа ободряюще, пожимая ей руку.— Что они нам?
В свободные дни и в дни, когда он вел ночные передачи, Рейнхарт отправлялся с Джеральдиной на озеро или в Одюбон-парк. На озере они гуляли по дамбе, наблюдая, как дети ловят сетками крабов, до сумерек сидели на плоских камнях мола.
По несколько дней кряду на озере стоял мертвый штиль, и каждый раз, наглядевшись на угрюмую свинцовую поверхность воды, Рейнхарт разражался замысловатыми ругательствами.
— Отвратительная лужа,— сказал он Джеральдине.— Это самый безобразный водоем на земном шаре.
— А мне он нравится,— сказала Джеральдина.— Я люблю, так люблю бывать у воды.
— Оно противоестественное. На дне такого озера должны лежать жуткие вещи. Ты только посмотри.
Джеральдина взглянула на соленую воду, ложившуюся безжизненными складками на замшелые камни.
— Лазейка,— сказала она. Рейнхарт рассмеялся.
— Да уж, лазейка. Весь этот город — лазейка. Лазейка из мира.
— Ну, и востер же ты,— сказала Джеральдина, ложась спиной на камень.— Если ты когда-нибудь вернешься домой и станешь распускать свой вострый язычок, тебя кто-нибудь пристрелит.
Рейнхарт согнул руку, как будто готовя апперкот, но, когда он заглянул ей в глаза, она, нахмурясь, смотрела в небо.
— Не пристрелят. Я буду, как все люди. Я делаю только то, что мне сходит с рук.— Джеральдина покачала головой, и он улыбнулся.— Жалко, что так мало сходит.
— А мне тебя не жалко,— сказала Джеральдина.— Не так уж мало тебе сходит с рук.
— Тоже правда,— согласился Рейнхарт.— А ты знаешь, что длина этого озера шестьдесят пять километров, а глубины в нем — метр? Если бы не тина, ты могла бы дойти пешком до Мандевилла.
— А ты понял, почему я сказала — лазейка?
— Конечно,— ответил Рейнхарт,— водяная мистика: дышишь полной грудью и прочее. Думаешь, что, если близко вода, можно удрать от неприятностей. Многие так думают. Люди любят воду — они думают, что их тут флот дожидается и кто-нибудь столкнет для них шлюпку.
— Вот это мне и нужно,— сказала Джеральдина.— Флот.
