себе водки.

— Я мечтаю об очень большой роли.

Он громко расхохотался. Но Кэрри была не настолько пьяна, чтобы не понять его намерений: он просто пытался увести разговор в сторону. Хитер, ничего не скажешь, но она все же хитрее. Кстати, сейчас, когда Мэтт выпил и не корчит из себя невесть кого, с ним гораздо приятнее иметь дело. И женщина в кафтане права: он и впрямь красавчик. Кэрри сосредоточила взгляд на лице Мэтта, и оно постепенно обрело резкость. Ей нравилось, как курчавятся на его шее темные шелковистые волосы, нравились его красивые глаза — дымчато-синие, обрамленные густыми черными ресницами. Уж не красит ли он их тушью? Кэрри захихикала, и ее голые коленки столкнулись под столом с его коленями.

— Я хочу сыграть леди Макбет, — заявила она чересчур громко. — Не делай такое удивленное лицо. По-твоему, я не справлюсь с ролью жестокой стервы-убийцы?

— Как раз наоборот. Думаю, эта роль вполне тебе по плечу. Просто стало немного не по себе, ведь мы с тобой живем в одном фургоне…

Он допил свой стакан, но больше наливать не стал, и, слава Богу. Кэрри понимала, что Мэтт кажется ей симпатичным только потому, что она пьяна, а ей хотелось увидеть его таким, какой он есть на самом деле — уродливым, морщинистым, похожим на злого тролля.

— Мэтт… — начала она.

Он опять положил подбородок на руку.

— Да, Кэролайн.

Нет, он совсем не похож на злого тролля. К чему обманывать саму себя? Этот парень жутко сексуален. Может быть, чашечка черного кофе сделает Мэтта менее привлекательным…

— Можно задать тебе один личный вопрос?

— Ммм… Все зависит от того, насколько он личный, — тихо, с хрипотцой проговорил он, нагнувшись ближе.

Лучше бы он этого не делал!

— Я хочу знать, — сказала Кэрри и сама подалась к нему, опасно сократив дистанцию, — что с тобой случилось в Тамане?

— Мы играем в «Правду или расплату»?

— Ну, пусть так.

— В таком случае тебе тоже придется ответить на один мой вопрос.

— Ладно, спрашивай, — разрешила Кэрри.

— Я могу спросить все, что угодно?

В голове у Кэрри слегка шумело. Теперь Мэтт был так близко, что она чувствовала его дыхание на своей шее.

— Абсолютно все.

— Хорошо. Ты все еще любишь Хью?

У нее упало сердце: вопрос был действительно трудный. Мэтт слегка подался назад, но он наверняка заметил, как она судорожно сглотнула, пытаясь сохранить спокойствие.

— Браво! — Она взмахнула своим стаканом и подмигнула. — Это удар ниже пояса. Впрочем, у тебя такая работа — задавать неприятные вопросы.

— Да, но мы, кажется, договорились, что можно задавать любые вопросы.

Она вздохнула.

— Люблю ли я Хью? Сама не знаю. Я до сих пор его вспоминаю. До сих пор испытываю… острую боль, размышляя о его измене. Временами я его ненавижу. Вся беда в том, что я слишком много думаю об этом мерзавце.

Мэтт хмуро покачал головой.

— Прости, но тебе придется быть поконкретней. Что значит «слишком много»? Например, сегодня ты о нем думала?

— Утром на пляже я гадала, что он сейчас делает. И что делает она.

— Ты имеешь в виду Фенеллу?

— Да, Фенеллу. — Ей удалось произнести это имя, не сбившись с дыхания — что ж, это уже прогресс. — Я несколько раз на протяжении этой поездки думала о нем… и о Фенелле…

— Это не слишком обнадеживает, должен тебе сказать.

— Да, но ты не выслушал меня до конца. Возможно, все не так плохо, как ты думаешь.

— Почему? — спросил Мэтт.

— Потому что я не думала о нем сегодня вечером, когда мы смотрели спектакль. Ни единой секунды. Вообще, если бы ты не спросил, я бы, наверное, о нем и не вспомнила.

— Но ты так и не ответила на мой вопрос.

— Мы играем в «Правду или расплату», и мне хочется быть честной, а если говорить честно, то я не знаю.

Она была с ним предельно искренней, но Мэтт не собирался так легко отступать.

— А если бы он сейчас вошел сюда, ты бы приняла его? — спросил он.

— Ни за что.

Он вскинул брови.

— Ну ладно, если уж быть совсем точной, то я не думаю, что приняла бы его. Такой ответ тебя устраивает? Это самое большее, что я могу сказать на данный момент. Ну вот, я выполнила условия нашего соглашения. Теперь твоя очередь.

— Я трепещу от страха, — заявил он, хотя его руки были абсолютно тверды — никакой дрожи не наблюдалось.

— Я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос. Что случилось в Тамане? Почему ты вернулся домой? Ты же хотел опять ехать туда, почему же сейчас ты здесь?

— Я не хотел ехать домой. Меня заставили. Насильно отправили в отпуск на четыре месяца.

— Вот как? Роберт сказал, что ты совершил что-то героическое. Почему же за это тебя отправили домой?

— Мой брат — законченный кретин.

— Я уверена, что он тебя любит. Ну же, говори. Я честно ответила на твой вопрос. Теперь тебе придется ответить на мой.

Мэтт опять поднял брови.

— Ну что ж, раз ты так настаиваешь…

Она пнула его ногой под столом.

— Ой!

— Даже не пытайся отвертеться, Мэтт.

Он внимательно смотрел на нее, потирая колено. Она видела по глазам, что Мэтту отчаянно хочется избежать этого разговора. На мгновение ей показалось, что он сейчас встанет и уйдет, но потом Мэтт выпрямился и взъерошил волосы руками.

— Хорошо, я отвечу. Меня отправили домой из-за аварии. Хотя я бы назвал это не аварией, а дурацким недоразумением. Но именно поэтому я сейчас здесь.

— Когда это случилось? — спросила Кэрри.

— Примерно за месяц до свадьбы Хью. Я уже отказался от приглашения. Я же не знал, что буду в это время в Англии. Как видишь, тебе не повезло.

Он взглянул на нее и хотел засмеяться, но она скрестила руки на груди и сказала:

— Продолжай.

Мэтт покручивал в руке стакан. Ему очень хотелось выпить водки. И выкурить сигарету. А еще ему