комод, старый шезлонг, колыбель.

Мак бросился в комнату, и понимая, что все усилия теперь уже напрасны, все равно размахивал тканью, пытаясь сбить пламя. Он слишком поздно заметил происходящее, настолько был увлечен творчеством, а теперь пламя вышло из-под контроля.

— Милорд!

Мак выбежал на крик Беллами и толкнул дверь соседней комнаты, где спали две служанки.

— Просыпайтесь! Вставайте и бегом отсюда! Поторопитесь!

Две девушки, проснувшись, завизжали, перепуганные тем, что их разбудил сам хозяин дома, на котором ничего, кроме килта, не было.

Мак оставил их и бросился в свою студию. С губ срывались все известные ему ругательства, пока он собирал три законченные им картины. Он осторожно составил их вместе, проложив между ними специально сделанную рейку. Конечно, кое-что размажется, но, надо надеяться, он все сможет поправить. Все картины он завернул в простыню и, выходя из студии, наткнулся на Беллами, который поднимался по ступенькам.

Весь холл теперь застилала плотная пелена дыма, огонь добрался до двери в мансарду. Мак закашлялся.

— Мэри и Сэл еще не спускались вниз, — крикнул Беллами.

— Вынеси это на улицу, — сунул ему картины Мак. — А я выведу Мэри и Сэл.

— Нет, милорд. Это вы пойдете вниз. Немедленно!

— Беллами, эти холсты стоят моей жизни. Храни их вместе со своими. Давай, иди.

Мак выпустил картины из рук, так что Беллами вынужден был подхватить их. Бросив на Мака полный отчаяния взгляд, он стал спускаться по лестнице, удерживая в больших руках завернутые в простыню картины.

Мак опять толкнул дверь в комнату прислуги. Одна стена была охвачена огнем, в воздухе висела плотная пелена дыма. И Сэл, и Мэри были на полу, Сэл кашляла. Обе застряли здесь из-за того, что пытались одеться.

— Давай-давай, — Мак подхватил Сэл за талию, — пошли.

— Мэри, — всхлипнула Сзл.

Мэри лежала на полу без движения. Мак наклонился, поднял ее и закинул себе на плечо, одновременно подталкивая перед собой Сэл.

Лестничная площадка уже была объята огнем. Мак услышал скрип и треск, и ступеньки, ведущие вниз, рухнули.

— Мы в ловушке, — взвизгнула Сэл. — Мы в ловушке!

— Милорд!

Беллами стоял внизу и с тревогой смотрел наверх.

— Черт возьми, Беллами! Вынеси эти картины отсюда. Мы выберемся через крышу.

Мак затолкал Сэл назад в студию и захлопнул дверь. Через несколько секунд огонь прорвется в эту комнату, которая под потолок заполнена красками, скипидаром, деревянными рамами, холстами.

Мак вытащил стол на середину комнаты, залез на него и открыл слуховое окно. Сначала он подхватил Сэл и вытолкнул ее через открытое окно. Сэл мужественно ухватилась за шифер на крыше и выкатилась наружу, оттолкнувшись ногой от плеча Мака.

Мак спрыгнул на пол и поднял Мэри, которая понемногу начала приходить в себя. У нее дрогнули ресницы, она открыла глаза и едва не задохнулась от ужаса.

— Сейчас не время визжать, моя дорогая, — улыбаясь, подмигнул ей Мак. — Надо лезть наверх.

Сэл, наклонившись в окно, помогла Маку подтянуть Мэри вверх и вытащила ее на крышу. Мак подпрыгнул, ухватился за выступ и протиснулся сквозь окно на крышу как раз в тот момент, когда огонь ворвался в студию.

— Что нам теперь делать? — отчаянно взвыла Сэл. — Здесь так высоко.

— Мы должны выбраться отсюда раньше, чем огонь доберется до моих красок. Вперед!

Мэри начала плакать, с ужасом глядя на крыши. Сэл вела себя немного сдержаннее и отчаянно сжимала руку Мака. Обе девушки буквально прилипли к нему, но позволили тащить их по покатой крыше к крыше соседнего дома.

Этот дом в настоящее время пустовал, Мак знал, что семья уехала в деревню. Слуховое окно было закрыто и не поддавалось усилиям Мака. Он сорвал с головы цыганский платок, намотал его на кулак и ударил по стеклу. Стекло оказалось толстым, и бить пришлось несколько раз. Мак сильно поранил руку, но в конце концов просунул её через дыру в стекле и открыл задвижку.

Он спустился внутрь холодной мансарды, где был застоявшийся, но не задымленный воздух, и, протянув руки, помог спуститься сначала Мэри, потом Сэл. По длинной лестнице они спустились к входной двери дома.

Девушки зарыдали от облегчения, когда Мак открыл дверь. Здесь собрались люди из соседних домов, они уже выстроились в одну цепочку с ведрами заливать пожар. Мак тоже присоединился к ним, пока звон колокольчиков не оповестил о прибытии пожарной бригады с насосами и шлангами. Возможно, эти механизмы и не спасут дом Мака, но они могут предотвратить распространение пожара дальше по улице.

Мак хмурым взглядом встретил подбежавшего к нему Беллами.

— Где, черт возьми, мои картины?

— В вашем экипаже, милорд. Я вывел экипаж с лошадьми из конюшни.

— Мне кажется, ты заслужил повышения жалованья, Беллами. — Внутри у Мака словно что-то отпустило. — Ты, случайно, не прихватил одну из моих рубашек, а?

— В экипаже, милорд. Полный комплект одежды.

— Ты замечательный человек, — похлопал его по плечу Мак. — Неудивительно, что ты победил всех своих противников.

— Подготовка, милорд. — Беллами посмотрел на дом и клубившийся над ним дым, на переполненную людьми улицу, на пожарных, заливавших водой стены. — Что мы теперь будем делать?

Мак засмеялся, потом смех перешел в кашель.

— Мы залезаем в экипаж, который ты так предусмотрительно подготовил, и находим место, где можно переночевать. Мне кажется, я знаю, куда ехать.

Изабелла перегнулась через перила, где несколько часов назад ее целовал Мак, и, дрожа, плотнее запахнула халат.

— Мортон, что, в конце концов, происходит?

Звуки голосов, доносившихся снизу, не смолкли, и Мортон не отвечал. Изабелла стала быстро спускаться по ступенькам и, не дойдя до последней, остановилась в изумлении.

Все домашние Мака — Беллами, повар, лакеи и две служанки — шли друг за другом к черной лестнице, возбужденно рассказывая что-то Мортону и другой прислуге Изабеллы.

— Вам надо было видеть его, мистер Мортон, — сказала служанка, которую звали Мэри. — Его светлость был похож на героя из журнальной статьи, когда выносил нас на улицу и вел по крыше.

Изабелла сложила руки у рта и крикнула:

— Мортон!

Из столовой с высокомерным видом вышел Мак и широко улыбнулся Изабелле. Рубашка была расстегнута до пояса, килт местами прогорел, лицо перепачкано сажей, рыжеватые волосы подпалены.

— Прошу простить меня, ваша светлость, — сказал Мак, нарочито подчеркивая лондонское просторечие. — Не могли бы вы изыскать возможность и приютить меня и мой цыганский табор?