Однако подобие локальных цивилизаций вовсе не означает их полного конфигурационного совпадения. Локальные цивилизации различаются между собой по типам культур, которые, в свою очередь, отражают соответствующий им типтрансценденции.

Под трансценденцией мы в данном случае понимаем комплекс предельных метафизических представлений о происхождении, устройстве и назначении мира, выраженных, как правило, в религиозной форме. Распаковка трансценденции порождает начальные аксиологические координаты и тем самым создает специфику цивилизационного бытия.

На наш взгляд, можно выделить время-ориентированные идао- ориентированные цивилизации.

Первые опираются на представление о «внешнем боге», то есть боге, существующем вечно, сотворившем наличный мир, который уже с момента возникновения устремлен к своему творцу. В таких цивилизациях рождается «сюжетное время» (К. Ясперс называл его «осевым»), то есть время, образующее не замкнутый цикл, где невозможно определить ни конца, ни начала, а последовательность событий, не имеющих исторического повтора. Таков, в частности мифологический сюжет христианства: сотворение мира — создание человека — жизнь в раю — грехопадение — земная жизнь — второе пришествие — пусть к спасению — Армагеддон — Страшный суд — Конец света, означающий слияние мира с богом. Время здесь, разумеется, все равно течет «из вечности в вечность» и тем не менее имеет очевидную векторную направленность. Это, в свою очередь, порождает представление о прогрессе — последовательном развитии, сознательном преобразовании мира. А все вместе создает так называемую внешнюю трансценденцию. Цивилизация в этом случае становится экстравертной: она непрерывно пытается выйти за пределы самой себя, что выражается, с одной стороны, в постоянной экспансии, пространственном наращивании уже имеющихся цивилизационных структур, а с другой стороны — в «вертикальном развитии», столь же постоянном стремлении выйти на более высокий техносоциальный уровень. Внешней трансценденцией обладает, например, современная западная (европейская, евро- американская) цивилизация, что и обуславливает более высокую, по сравнению с другими мировыми культурами, скорость ее развития. Заметим, что экстравертные цивилизации, как правило, обращены в будущее, а потому подвержены всем неожиданностям, которые оно приносит.

Дао-ориентированные цивилизации обладают совершенно иными качествами. Они опираются не на «внешнего бога», а на «внутреннюю истинность мира», бытующую изначально. Иными словами, — на дао, трансцендентальную сущность, не поддающуюся аналитическому определению. Бог здесь не является, творцом всего. Напротив, он сам порождается миром как воплощение этой истинности. Так был порожден Будда, первоначально являвшийся человеком и ставший богом лишь после внезапного мистического прозрения. Так были частично обожествлены Конфуций и Лао-Цзы, тоже первоначально являвшиеся обычными смертными. Время в подобных цивилизациях остается замкнутым: архаическим, «древним временем» повторяющихся сельскохозяйственных круговоротов. Цикл мог быть расширен до двенадцати или до шестидесяти лет, до двухсот, до трехсот, даже до нескольких тысячелетий, но он все равно оставался циклом, возвращающим бытие к исходной точке. Поэтому представление о развитии в этих цивилизациях выражено довольно слабо. Трансценденция тут устремлена внутрь, к истине, и почти не проявляет себя во внешней экспансии. С точки зрения постороннего наблюдателя, такие интравертные цивилизации выглядят «оцепенелыми». Они не столько осознанно следуют по пути технологического прогресса, сколько побуждаются к тому неумолимым ходом истории. Эти цивилизации обращены не в будущее, а в прошлое, и потому, как правило, не готовы к крупным цивилизационным преобразованиям.

Примером интравертных цивилизаций могут служить культуры Китая, Индии и Японии (по крайней мере до «эпохи Мэйдзи», когда Япония начала инсталлировать в национальный менталитет европейскую трансценденцию), культуры Вьетнама, Кореи, Монголии и некоторых других стран.

Причем для разделения трансценденций имеются веские основания. Разные трансценденции выражают собой разные стороны человеческого сознания. В психике человека одновременно присутствует и коллективноевосприятие мира, когда человек практически не осознает своего индивидуального бытия и потому полностью включен в «коллективное бессознательное» (такой тип сознания присущ племенному, первобытному социуму), и наряду с этим — личное восприятие мира, когда человек полностью или частично осознает свое конкретное, неповторимое бытие, и тем самым выделяется из коллектива как самостоятельный индивидуум. В этом случае он уже формирует свои личные интересы, и они не всегда совпадают с коллективными интересами социума.

Расхождение обоих типов сознания, как впрочем и связанное с ними расхождение «двух времен», проявлялось, по-видимому, довольно давно, но цивилизационно начало оформляться лишь в VII–VI вв. до нашей эры, в период, который можно смело назвать «эпохой пророков», потому что тогда в разных регионах Земли практически одновременно, что уже само по себе представляет одну из величайших загадок истории, появились Конфуций и Лао-Цзы в Китае, Заратустра в Средней Азии и Будда в Индии, а правитель Древних Афин Клисфен, пришедший к власти в результате народных волнений, впервые в мире заложил основы демократического правления.

Конфуцианство, даосизм и буддизм, гармонизирующие вселенную за счет подчинения человека текущей реальности, образовали «восточную» (внутреннюю) трансценденцию, основанную на коллективном сознании, и, соответственно, привели к появлению социумов коллективистского (тотального) типа. Государственные интересы в таких социумах всегда преобладают над личными, а человек рассматривается лишь как средство для достижения незыблемой социальной гармонии.

С другой стороны, зороастризм, в котором появились первые представления о линейном времени, как впрочем и об индивидуальном человеческом выборе и личной ответственности вообще, и перешедшие оттуда в христианскую парадигму, соединившись с греческими представлениями о демократии, породил западную (внешнюю)трансценденцию, где гармонизация человека с реальностью достигалась, напротив, за счет подчинения реальности человеку. Это в последствии привело к появлению социумов индивидуалистского (либерального) типа, где права личности ставились выше прав государства, а последующая распаковка этого базисного конструкта породила и структуры демократии, и динамику свободного рынка.

Вместе с тем, экстравертные и интравертные цивилизации вовсе не представляют собой полностью разобщенные, несовпадающие друг с другом ветви эволюции общества. Европейская (западная) трансценденция вполне совместима с государством «тотального типа». Это ярко продемонстрировали мессианские империи Третьего Рейха и СССР, а также недолговечная империя Восходящего солнца, разбуженная именно европейской доктриной развития и прогресса. Локальные цивилизации, как уже говорилось, лишь социализируют разные грани единой человеческой психики, и потому все существующее ныне многообразие больших и малых культур расположено между этими двумя крайними цивилизационными состояниями.

Другое дело, что западная трансценденция социализировалась значительно быстрей, чем восточная. Представление о прогрессе, рождаемое сюжетным временем, в свою очередь порождало сопряжение технических инноваций. В результате они не оставались разрозненно-изолированными, как в восточных культурах, а непрерывно конвергировались европейским сознанием в новое цивилизационное качество.

Китайцы, как известно, изобрели компас почти на тысячу лет раньше, чем он появился в Европе, порох они использовали для устройства праздничных фейерверков задолго до открытия его в XIV веке Бертольдом Шварцем, также очень давно овладели плавкой металлов и составлением карт, а китайские многопалубные корабли, по свидетельству некоторых историков, уже на заре нашей эры могли принимать на борт по тысяче и более человек. Фантастические показатели по сравнению с первыми европейскими морскими судами. И тем не менее, эти дополняющие друг друга технические инновации не были своевременно совмещены, и потому не китайские «клыки» и «драконы» начали географическое освоение мира, а утлые каравеллы Колумба, Магеллана, Писсаро, Васко да Гамы, несущие артиллерию, неизвестную народам Южных морей. Не Китай и не Япония проникли в Северную Америку, до которой им, кстати, плыть было нисколько не труднее, чем из Европы, а английские, французские, голландские и немецкие эмигранты приступили к освоению пустынного — с европейской точки зрения — континента. Китай не сделал попытки