Той же ночью, когда они устроились на своих обычных местах, Эммелин пыталась уснуть, но не могла. Теперь ей уже не удавалось спать на животе, и она все время вертелась. Наконец она улеглась на самом краю кровати и уставилась туда, где находился ее муж.

— Джонни, ты не спишь?

— Нет.

— Я тоже.

— Я слышу. Ты вертишься как веретено.

— Я все думаю об этой крохе у меня внутри. Разве это не восхитительно?

— Просто чудо.

— Знаешь, последнюю неделю она все время движется, когда я лежу. — В ее голосе прозвучала нотка удивления.

Джонни был явно заинтригован.

— Правда?

— Ага.

— На что это похоже?

— О, такие легкие удары. Сегодня она очень активна. Похоже, ее что-то заинтересовало. — Эммелин положила руку на живот. — Вот тут. Ударила, а теперь отдыхает. — Она всмотрелась в темноту, где слегка вырисовывался его профиль. — Хочешь потрогать?

— Я? — Джонни тут же отшвырнул одеяло, быстро скользнул в постель к жене и прижался рукой к маленькой выпуклости по имени Розанна. — Привет, крошка, — шепнул он.

— Нет, это немного высоко, — пробормотала Эммелин, когда он накрыл рукой ее грудь.

— О, прости! — Он убрал руку и засмеялся.

— Ты сделал это нарочно! — обвинила она.

— Да нет же, случайно. — Втайне Джонни был рад, что столь интимное прикосновение не заставило ее отпрянуть.

Эммелин тоже удивлялась себе. Злобные слова Ронни все еще звучали в ее мозгу как вечное напоминание о ее сексуальной непривлекательности.

Она взяла его руку и положила себе на живот.

— Вот здесь. Сейчас. Лежи спокойно, и ты почувствуешь.

— Хорошо.

Оба замерли в целомудренном объятии, ожидая движения ребенка. Его дыхание слегка касалось шеи Эммелин, щекоча и волнуя.

— А она действительно шевелится? — Глубокий голос Джонни звучал сексуально и насмешливо. — Думаю, это уловка, чтобы заманить меня к себе в постель.

— И не мечтай, — хохотнула Эммелин, но при этом сердце ее забилось сильнее.

— Если только немного.

Чувствуя усмешку, она решила не принимать его слова всерьез. Эммелин помолчала, подыскивая безопасную тему.

— Пэтси сказала, что через пару-тройку месяцев я буду очень большой и толстой.

— Она никогда не упустит случая подшутить.

— Она думала, что у меня двойня, потому что в семье это обычное дело.

— И как ты ей ответила?

— Что ты откармливаешь меня на убой.

— Отлично. Мне нравится.

— Вообще-то она сказала, что ты тоже прибавил пару-тройку фунтов.

— Великолепно! — Его голос звучал с надрывом. Он уткнулся в ее волосы. — Несомненно, я нахожусь в лучшей форме для мужчины моих лет.

Она знала это, но не собиралась подтверждать.

— Мужчина, — фыркнул он, вспомнив сестру, — не может жить, когда женщина его постоянно охлаждает. Не знаю, как Джастин выносит ее.

— Он ее любит.

— Да уж. — Джонни коснулся губ жены. — Любовь делает из мужчины мартышку.

Эммелин подумала, что потеряет сознание, когда он страстно прижался к ее губам и погладил сильно выпирающий живот. Эммелин бессознательно протянула руки и обхватила его за шею. Кровь сильнее побежала по жилам, и ребенок тут же толкнулся.

— Думаю, детка хочет знать о моих намерениях, — усмехнувшись, прошептал Джонни.

— И каковы они?

Эммелин пришлось признать, что она более чем удивлена собой. Благородство и ласка Джонни медленно врачевали душевные раны, которые нанес ей тот мерзавец. Может ли она быть для Джонни привлекательной? Этого она не могла себе представить.

Он нехотя отодвинулся и лег рядом.

— Если бы не ее невинные ушки, я бы сказал, чего хочу.

Эммелин была на вершине счастья.

— Ты весь дрожишь.

— Прости. Мне не следовало это делать. — Легким движением пальцев он коснулся ее нижней губы и шумно вздохнул, подавляя желание. — Мне не следовало это говорить.

— Все хорошо. — Эммелин была на грани нервного срыва. Ей хотелось завизжать от ярости. Она прикрыла глаза, и жестокие слова Ронни снова раздались у нее в ушах: «Сомневаюсь, что такая жалкая неумеха, как ты, вообще может удовлетворить мужчину». Видимо, он прав. Каждый раз, когда она была готова отдаться, Джонни шарахался от нее. Почему, черт возьми, она не помнит, что между ними заключено это проклятое соглашение? Чем скорее она вобьет это в свою пустую голову, тем лучше. Для Джонни она просто пропуск на свободу.

Ребенок снова толкнулся, и Джонни хмыкнул.

— Так тебе интересно, чего я хочу, малышка? — Он нагнулся и приложил губы к животу Эммелин. — Я собираюсь научить тебя скакать верхом на лошадке. Правда, это здорово? А еще я научу тебя ездить на велосипеде, и водить машину, и вообще буду учить тебя ездить на всем, что движется. — Он погладил живот с таким выражением лица, будто, утешая, гладит ребенка по головке. — А еще я собираюсь колотить всех парней, которым захочется назначить тебе свидание.

Пытаясь успокоиться, Эммелин говорила себе, что их брак фиктивный, они заключили соглашение на год. Все было бесполезно! Она не представляла, как ей пережить эти несколько месяцев мучения.

Внезапно Джонни засмеялся.

— Она такая милая, честное слово! Отвечает мне.

— Думаю, это мое кровяное давление — она реагирует на перепады, — призналась Эммелин, подумав, что, если попытается остаться равнодушной к его ласкам, ей будет легче. Возможно, ей удастся вынести эту муку, беседуя о малышке. — Мне никогда не приходилось испытывать такого… возбуждения. — Она внимательно смотрела на Джонни, как он отреагирует.

— Да. Мне следовало помнить, что для тебя это непривычно. — Он явно был взволнован. — С тобой все в порядке? Я понимаю, имея столь неприятные воспоминания, ты болезненно реагируешь даже на