не только опустошил его, но и очистил и что мир ныне стал новым Эдемом. Или — если не стал — что вскорости станет. Во всяком случае, мы должны на это надеяться.
В День Хищника мы празднуем Бога не как любящего и нежного Отца или Мать, но Бога-Тигра. Или Бога-Льва. Или Бога-Медведя. Или Бога-Кабана. Или Бога-Волка. Или даже Бога-Акулу. Какой бы символ мы ни выбрали, День Хищника посвящен устрашающей внешности и непреодолимой силе, которые, ибо они нам по временам желанны, должны также принадлежать Богу, ибо всяк совершенный дар исходит свыше.
Бог как Создатель вложил часть Себя в каждое из Своих Созданий — да и могло ли быть иначе? — а посему Тигр, Лев, Волк, Медведь, Кабан и Акула — или, в более мелком масштабе, Куница и Богомол — по- своему отражают Божество. Человечество на протяжении своей истории это знало. На флагах и гербах оно изображало не безобидных жертв наподобие Кроликов и Мышей, но Животных, способных причинить смерть, и, когда люди призывают Бога на защиту, разве не к этим Его качествам они взывают?
Итак, в День Хищника мы должны сосредоточиться на тех аспектах Бога, которые делают его Главным Хищником. Это — внезапность и свирепость Божественного гнева, которого мы страшимся; это наша малость и боязливость — Мышеподобие, если можно так выразиться — перед лицом таковой Силы; это то, что мы испытываем, когда растворяемся как личности в ярком великолепии Его Света. Бог ходит в нежном рассветном Саду нашей Души, но также рыщет в ее ночных Лесах. Он не ручной Зверь, друзья мои; Он дикое Существо, и мы не можем подзывать Его к себе и командовать Им, как собакой.
И пускай человеческие существа убили последнего Тигра и последнего Льва; но мы бережно храним Их имена; и, произнося эти имена, мы слышим голос Бога, гремевший в момент их Творения. Должно быть, Господь сказал им: «О мои Плотоядные, я посылаю вас выполнять назначенное вам дело — сокращать численность ваших жертв, дабы не преумножились они чрез меру, не истощили свои пищевые ресурсы и не начали чахнуть и вымирать. Идите же! Скачите! Бросайтесь! Рычите! Рыскайте! Хватайте! Ибо Мне радостны ваши свирепые сердца, изумруды и опалы ваших глаз, ваши дивно сплетенные мышцы, ваши острые клыки и ятаганы когтей, коими Я Сам вас одарил. И Я даю вам Свое благословение, и объявляю, что вы хороши». Ибо они «просят у Бога пищу себе», как столь радостно повествует нам псалом 103.
Мы же, готовясь покинуть укрывший нас Арарат, зададим себе вопрос: кто более блажен, едомый или едящий? Бегущий или преследующий? Дающий или получающий? Ибо это, по сути своей, один и тот же вопрос. Возможно, вскоре этот вопрос перестанет быть для нас гипотетическим: мы не знаем, какие альфа-хищники рыщут за пределами нашего убежища. Помолимся же о том, что если нам и придется пожертвовать свой белок, вливаясь в круговорот, идущий от одного Создания к другому, чтобы мы осознавали священную природу происходящего. Мы не были бы людьми, если бы не предпочитали быть пожирающими, а не пожираемыми, но и то и другое — святая участь. Если вам придется отдать жизнь, будьте уверены — она потребуется для продолжения Жизни.
Воспоем же.
Куница, что добычу рвет
62
Тоби. День святой Нганеко Минхинник Манукауской
Закат красен, к дождю. Впрочем, дождь и так бывает каждый день.
Поднимается туман.
«У-удл-у-удл-у-у. У-удл-у-удл-у-у. Чиррап. Кварри-ип. Кар-кар-кар. Эи-эи-эи. Ху-у-ум-ху-ум-бару- ум».
Горлица, малиновка, ворона, сойка, жаба. Тоби называет их по именам, но для них самих эти имена ничего не значат. Скоро собственный язык выветрится у нее из головы, и ничего не останется, кроме этого утреннего хора. «У-удл-у-удл-у-у. Ху-ум-ху-ум». Беспрестанное повторение, песня без начала и конца. Ни вопросов, ни ответов. Больше дела — меньше слов. Вообще не надо слов. Или все это — одно огромное Слово?
Откуда вдруг эта идея взялась у нее в голове?
