«Забери из храма ящик Пандоры, и мы получим свободу. Если ты сделаешь это, мы будем кочевать по морям и превозносить тебя как нашего спасителя».

Собственный смех показался Кратосу под водой странным, но удивительно музыкальным. Наяде он тоже понравился, и она теснее прижалась к спартанцу.

Они снова поцеловались.

«Нажми на рычаг, поднимись по лестнице, но не до самого верха, прыгни в бассейн слева, и ты сможешь освободить нас», — прозвучало у него в голове.

— Что еще? — спросил Кратос, снова поцеловав наяду, отчего по его телу разлились одновременно плотское желание и необыкновенное умиротворение.

Ему хотелось навсегда остаться под водой с ними… с ней.

«Когда окажешься в центре колец Пандоры, снова придется плыть, — сообщила наяда, трепеща в его объятиях. После чего взмахнула хвостом и упорхнула, добавив: — Твой путь лежит в Аид».

Кратос понял, что ни его сила, ни трезубец не помогут догнать ее. Ему не хватает ловкости, это не его мир, и остаться здесь с наядой не входит в его планы.

— Как тебя зовут? — Его слова превратились в пузыри воздуха, и ответа не было.

И снова он почувствовал себя совсем одиноким.

В несколько мощных гребков, которые казались ему теперь жалкими в сравнении с проворством наяд, Кратос достиг поверхности колодца. Первым, что он увидел, выбравшись на поверхность, была огромная статуя супруги Посейдона, но внимание его привлек рычаг, находившийся на пьедестале в другом конце зала. Наяда говорила о лестнице, но никакой лестницы Кратос не увидел. Возможно, нажатие на рычаг восполнит недостающее. Спартанец подошел, нажал как следует и подивился тому, насколько отличаются усилия, прилагаемые в воздухе, от движений, которые он совершал в воде. Рычаг щелкнул, и просторное помещение наполнилось оглушительным грохотом. В центре выросли нефритовые ступени, ведущие прямо к статуе, к жертвеннику Амфитриты.

Перепрыгнув через колодец, Кратос взбежал по лестнице, затем посмотрел влево, на очередной бассейн. Наяда сказала, что нужно прыгнуть туда, не доходя до самого верха. Спартанец облизнул губы, еще хранившие соленый вкус ее поцелуя. Сколь много прошло времени с тех пор, как он кому-то доверял?! С какой стати полагаться на слова подводного существа, которому, быть может, приказали подтолкнуть его к смерти?

Но он прыгнул, погрузился в бассейн слева от лестницы, даже не подумав воспользоваться трезубцем, и в несколько быстрых гребков подплыл к его краю. Клетка, в которую спартанец направился без малейшего сомнения, по обыкновению, защелкнулась за ним и стала подниматься из воды. Вскоре Кратос оказался в уже знакомом помещении: посмотрев сквозь дверной проем, он увидел, как мимо пронесся каток. Наяда сказала про кольца Пандоры, это могло означать только кольцевой коридор. Спартанец мысленно поблагодарил ее.

И вновь он оказался в той же ловушке, вновь каменный каток грозил раздавить его. Кратос побежал впереди катка, взлетел вверх по ступеням, но на сей раз направился не по коридору, а вниз, к центральному бассейну. Раньше, не увидев дна, он двинулся в противоположном направлении, но теперь у него был трезубец Посейдона.

И наяда говорила, что придется плыть. Сжав в руке трезубец, Кратос погрузился и позволил сильному водовороту увлечь себя вниз, к двери с изображением черепа. Попытка взломать ее не дала результата, и в поисках другого пути спартанец устремился в обнаруженное невдалеке ответвление. Проплыв по нему, он оказался на дне другого колодца, на поверхности которого виднелись такие блики, как будто там пылали огни самого Аида.

И снова наяда не солгала, и у Кратоса появилась еще одна причина овладеть ящиком Пандоры, кроме необходимости остановить разрушение Афин и убить бога войны. Он хотел освободить наяду и ее сестер, чтобы они могли снова плавать по морям после тысячелетнего заточения.

Дважды оттолкнувшись ногами от воды, Кратос выскочил из колодца, задержался на его краю и посмотрел туда, откуда шли жар и яркий свет лавы, капающей с высоких каменных выступов в специальные желоба. Подойдя к входу в соседний зал, он быстро огляделся. Со сводчатого потолка высотой в полстадии из разогретых, источающих ядовитые пары камней текла лава, которая затем разлеталась в брызги в дюжине локтей над его головой. В дальнем левом углу возвышалась статуя Аида, а справа Кратос увидел более интересное приспособление: баллисту с ведущими к ней мостками. Заметив лестницу, он поднялся, подошел к спусковому рычагу и, повинуясь интуиции, нажал. Мостки задрожали у него под ногами, и огромный огненный шар, вырвавшись из баллисты, врезался в центр статуи.

Увидев яркий вращающийся круг, появившийся на полу перед статуей, и пульсирующие голубым светом символы, значение которых не давало ему покоя с того самого момента, как он переступил порог храма Пандоры, Кратос потянулся за оружием. На середину зала между баллистой и светящимся кругом вышли четверо вооруженных копьями кентавров.

Привычным движением спартанец выхватил клинки Хаоса, но передумал, чувствуя, что здесь понадобится более могущественное оружие; в руках у него сверкнул меч Артемиды. Он спрыгнул вниз, оказавшись рядом с кентаврами, и, не дожидаясь встречной атаки, подкосил огромным клинком ближайшего монстра. Следующим круговым взмахом меча Кратос его обезглавил, и тут же одна из четырех сторон света на круге перед статуей Аида вспыхнула ярко-голубым сиянием.

Спартанец кувырком ушел в сторону, что спасло его от вражеского копья, затем вскочил на ноги и принялся яростно размахивать подаренным Артемидой клинком, удерживая трех оставшихся кентавров на безопасном расстоянии. Но оборона никогда не была Спартанскому Призраку по нраву, защищаться означало погибнуть. Он привык атаковать. С безумным воплем Кратос бросился вперед, каждый взмах его клинка был точен и опасен. Повалив на землю еще одного кентавра, он взобрался на врага и вонзил меч в горло. На сей раз на круге зажглась противоположная сторона света.

Два последних кентавра вели себя более осторожно — или менее самонадеянно, — чем их погибшие сородичи, но это все равно не спасло их от смертоносного голубого клинка. Когда оба отправились обратно в Аид, а на вращающемся круге загорелись две оставшиеся стороны света, послышался скрежет, и перед Кратосом открылись каменные двери, за которыми виднелся коридор, освещенный красными огнями преисподней.

Спартанец поспешил туда, даже не потрудившись обернуться, когда двери с грохотом захлопнулись за ним. Узкий туннель был напичкан устройствами архитектора: в полу то и дело открывались и снова закрывались ямы с сернистой лавой, перепрыгивая через которые Кратос попадал под обстрел дротиков, вылетавших из стен.

Он невесело рассмеялся — чтобы добраться сюда, пришлось справиться и не с такими трудностями. Надо заполучить ящик Пандоры любой ценой. Только тогда он убьет бога войны и будет навсегда избавлен от кошмаров.

Кратос бежал по извилистым коридорам, на ходу расправляясь с привидениями и живыми мертвецами и в глубине души зная, что его испытание подходит к концу. Еще один зал, еще один противник — и ящик Пандоры достанется ему в награду.

Коридор вывел на открытую площадку, находившуюся посередине между полом и сводчатым потолком того самого зала, где Кратос стрелял из баллисты в грудь статуе. Внизу из лавы медленно появилась рогатая голова, затем плечи и скрещенные на груди руки из черного металла. Новая статуя Аида поднималась до тех пор, пока дорожка, огибавшая ее шею, не поравнялась с площадкой, на которой стоял Кратос. Убрав за спину клинки Хаоса, которые он было выхватил, спартанец прыгнул изо всех сил, зацепился за плечо статуи и вскарабкался на дорожку.

Сбоку из шеи торчал рычаг. Словно моряк в румпель, Кратос уперся в него спиной и стал медленно поворачивать голову статуи. В какой-то момент рот Аида открылся, и оттуда вырвался ослепительный желтый луч. Для каменной стены, в которую попал, он оказался безвредным. Спартанец сильнее налег на рычаг и повернул голову так, чтобы луч светил прямо в обожженную грудь другой статуи в дальнем конце зала.

Понемногу металлическая грудь Аида раскалилась докрасна, затем добела. Кратос прикрыл глаза рукой и почувствовал, что, несмотря на большое расстояние, его собственная голая грудь от жары покрылась потом. Когда металл расплавился и в торсе Аида появилась дыра, спартанец понял, куда лежит