— А ты что же, хотел, чтобы мы подставили свои спины? Вы, твари, из-за этой сумочки половину Свердловской области выкосите, а не то что нас. Короче, сваливаете или нет? Предлагаю в последний раз! — пригрозил я ему.

— Свалят, свалят, — вместо Кепки пробасил Граф. — Деваться им некуда, а наша избушка еще постоит.

— Знаешь, мне чертовски интересно, как они взяли Нинку, — тихо сказал я Графу.

— А ты спроси их, спроси, — посоветовал мне он. — Я в это время обегу их сарай и садану по чердаку с той стороны. Мы сейчас все ускорим, нечего голову ломать. Если мы не способны выкурить эту пехоту, грош нам цена.

Он бросился во тьму, а я в это время специально заговорил. Граф саданул не только по чердаку, но и прямо по стенам. Это подействовало мгновенно. Из постройки снова заорали и попросили, чтобы по ним прекратили стрелять. Они соглашались на наши условия, но хотели иметь какие-то гарантии. Жить хочется всем. Мы оживились — это уже был другой разговор. Но какие гарантии мы могли им дать? Одно наше слово, и только. Стена дома, как назло, разгоралась чертовски быстро, пламя почти перекинулось на постройку, в которой находились отморозки. Как говорится, запахло жареным в буквальном смысле слова. Очевидно, они развязали пленницу и освободили ей рот — я услышал Нинкин голос. Шли какие-то переговоры внутри постройки, возможно и ожесточенный спор. Наконец стало тихо, затем в проеме двери появилась Нина. Сама она была без оружия, зато в спину ей упирался «ствол» старшего. Самого его я не видел, но так сказала она, глядя в мою сторону. И по ее голосу, и по внешнему виду я понял, что она вытерпела. От былой дерзкой Нинули не осталось и следа — сейчас она была довольно жалкой и беспомощной, словно некая овечка. Вот тебе и Буденовск!

— Что они хотят, Нина? Свалить отсюда, прикрываясь тобой? Я правильно понял? — спросил я у нее, не дожидаясь, пока она сама начнет говорить.

— Правильно, правильно, дядя! — вместо нее заорал Кепка. — Вы много хотите, и девку, и сумку. Так не бывает, выбирайте что-то одно. Мы берем сумку и отпускаем деваху на берегу, у самой лодки. Вы остаетесь здесь. Идет? Она нам теперь точно не нужна, — добавил гаденыш напоследок.

Нина не произнесла ни звука, просто стояла и смотрела на окно.

Я повернулся к Графу.

— Слыхал? Огольцы и впрямь возомнили из себя магеранов! Диктуют условия. Ну, дичь, я вам покажу сумку, погодите!

А еще мне было обидно за нее, за нашу обидчицу, мучительницу и подельщицу в одном лице. Дала маху Нинка, ох дала! Теперь проклянет и себя, и жизнь, и этот хутор, в который причалила неизвестно зачем и почему. Да, я был благодарен ей за то, что она оставила нас в живых, но и подставлять свою и Графа головы ради нее я тоже не собирался. Тут уж как распорядится судьба, а она-то вот-вот распорядится.

Граф подошел ко мне и стал рядом.

— Те у лодки уже не сунутся, небось стоят, где-то неподалеку и пялятся на зарево, — предположил он. — Так что нечего мне торчать у двери, надоело.

Нужно поскорей решить с этими, — кивнул он на Нину. Подойдя к другому окну, тому, что было поближе к постройке, Граф заговорил с ней. — Ну как мы себя чувствуем, мадам? — спросил он немного с издевкой. — Лес есть лес, ничего не поделаешь. Ну да ладно. Значит, меняют тебя на золото, да? Отдадим, Нина, ты в курсе. Золото приходит и уходит, а человек остается. Правильно, Михей? — повернулся он ко мне. Я подтвердил, что так оно и есть. — Так что благодари Михея, дорогая. Надеюсь, ты меня понимаешь… — Граф намекал не зря, и я тоже понял, что он имеет в виду. — Ну-ка, предложи кому-нибудь из двоих немного высунуться вперед, — продолжил он. — Волосы не загорятся, но жарковато будет. Поговорим по-мужски с этой шушерой.

Из-за Нининой спины тотчас показалась голова Старшого.

— Говори, я слушаю тебя, — сказал он.

— Послушай, мальчик, — слово «мальчик» Граф произнес странно, через «ы» — «мальчык». — Ты, видно, по-хорошему не понимаешь, куда попал, а?

— И куда же? — Старшой не тушевался.

— В ад! — коротко отрезал Борька. — Через пятнадцать минут вы все сгорите или задохнетесь от дыма. Мы даем вам шанс свалить без несчастья, мухоморы!

— У нас ваша подруга, не забывай. Ее тоже поджарите или как? — ехидно протянул гад.

— Да пошли его к гребаной матери, Саня! — громко крикнул Кепка. — Не хотят и не надо. Еще пугают нас.

Козлы и в самом деле не понимали, что попали на сковородку. Они торговались, спекулировали жизнью девчонки, даже не догадываясь о том, что мы ею не очень-то и дорожим. В некоторой степени это было даже забавно. Граф мог прошить их обоих одной очередью, и, в принципе, все было бы кончено, однако он не стал почему-то этого делать. Либо дожидался, пока в прицеле не окажутся все трое, либо вынашивал иную мысль. В отличие от меня он не питал к девке никаких симпатий, так почему бы ему не стрелять сквозь нее?

Пламя между тем достигло таких размеров, что стало освещать солидное пространство вокруг. Оно уже обжигало наши лица, когда мы стояли вплотную к окну. Их постройка, ее верх, тоже вовсю горела. Становилось жарко и душно, мне захотелось спать. Наши противники, как и мы, не подходили близко к двери, но прятались поглубже, спасаясь от жара. Сумка с золотом находилась под горящей стеной, почти с краю; еще немного, и горящие куски дерева начнут падать прямо на нее. Куртка, лежавшая сверху, уже дымилась. «Хуже будет, если эти ублюдки не сдадутся до тех пор, пока стена, да и весь сарай не рухнет вниз, — подумалось мне. — Тогда груда горящего дерева накроет сумку». Вот так номер. В натуре такое могло произойти, причем очень скоро. Я спохватился и не на шутку обеспокоился этим. При какой температуре плавится золото, я не знал, а «печь» будет еще той, да. Ведь горит целый дом, мало не покажется. Нужно было срочно что-то предпринимать, но что, мы не знали. И они, и мы выжидали, ждали, кто первый не выдержит, у кого сдадут нервы.

— Саданем еще пару очередей или подождем? — спросил я Графа.

— Подождем, — ответил он. — Они уже горят, осталась самая малость. Выскочат как из пекла, увидишь.

— А золото? Если горящий сарай рухнет на сумку, так все растекется, расплавится.

— Ты думаешь? — Граф хмыкнул и достал из кармана сигарету. — Не курил с час. Так говоришь, все расплавится? — переспросил он.

— Не знаю, предполагаю. Температура будет бешеной, а в плавкости металлов я профан.

— Я тоже не металлург, — усмехнулся он. — Такое, в натуре, может статься, ты прав. И что потом?

— Я не в курсе. Смотря как растекется… Все будет в пепле, и вообще хер его знает, будет ли? Да дело не в этом, Граф, там ценные вещи, старина, а слиток — ничто, лом. И кто знает, когда пожар потухнет.

— А ты-то куда спешишь? Раньше утра мы никуда не пойдем. Ну разве если менты нагрянут, а так здесь красота. Звезды, пламя, река и куча золота под носом! Жалко патронов только, — вздохнул он. — Залягут на пол, суки, и все. Они играют ва-банк и ставят на наши нервы, полагают, что из-за девки в нас сработает отдача. Что ж, посмотрим. Сиди, отдыхай, Михей. Золото мы с тобой заслужили, и — клянусь Богом! — оно будет нашим.

Граф приблизился к двери — глянуть, что там во дворе, вокруг, а я оперся на стенку, нет-нет да и поглядывая в сторону постройки. Конечно, я понимал и этих пацанов. Жалко терять то, что есть, что уже было в твоих руках. Но что поделаешь, мы держали в своих это «нечто» гораздо раньше, чем они, и тоже упустили. Упустили и снова нашли. Значит, удача за нас.

Дерево вовсю трещало под огнем. Крыша постройки тоже полыхала на полную мощь. Чертовщина! Они что, в натуре, решили изжариться?! Мне не верилось. А ведь в их распоряжении оставались считаные минуты, не более. Спустя это время они уже не смогут вырваться из пламени и пробежать по дворику. Точнее, смогут пробежать, но ожоги будут ужасными. И вдруг я услышал крик, вернее, вопль. Вопль нечеловеческой силы, словно кому-то вогнали под кожу сразу сто иголок. Кричала Нина.

Я еще не успел вздрогнуть как следует, как она вылетела из двери постройки и понеслась в нашу сторону. Ей удалось пробежать всего несколько метров, как грянул выстрел. Беднягу буквально швырнуло