— Пишите, мадам. Эти буквы, по которым блуждает мой взгляд, не придавая им никакого смысла, сейчас сами сложатся в новые слова, из которых и будет состоять ответ на ваш вопрос. В этом ответе, мадам, тоже должно быть ровно сорок пять букв. И это будут те же сорок пять букв, из которых складывались слова вашего вопроса. Погодите, погодите… Да, я уже вижу, как образуется первое слово… Слово? Нет! Целый отрезок фразы! Пишите, пишите, мадам… «…но оружие монаха…»note 26

Карандаш трясся в руке Екатерины. Но тем не менее она пыталась писать разборчиво: «… но оружие монаха…»

— Так, — продолжал Нострадамус, и голос его стал странным, будто отдаленным, — вот и еще слова, которые бросаются мне в глаза… Они бессвязны… Но — кто знает?. Пишите, мадам, пишите… «повредит его жизни… неторопливый… пустой…»

Голова Екатерины пылала, кровь застыла в жилах, но она послушно выписывала на пергаменте новые слова:

«…повредит его жизни… неторопливый… пустой…»

— Ирод! — с тяжелым вздохом продиктовал Нострадамус.

«…Ирод, ..» — написала Екатерина Медичи.

Она бросила быстрый взгляд на Нострадамуса и увидела, как он с напряженным до неузнаваемости лицом, с искаженными чертами, не утирая струящегося по лбу пота, вглядывается в листок пергамента с магическим кругом.

— Одно слово! Еще одно слово! — шептал он. — Одно только слово! О, мадам, вот оно это слово, я только что обнаружил его! Пишите, мадам, пишите! «…король…».

Екатерина еле сдержала крик радости, рвавшийся из ее губ, и твердой, властной рукой начертала крупно:

«КОРОЛЬ!»…

Тогда Нострадамус выхватил из рук королевы пергамент, на котором она писала под диктовку, и медленно-медленно перечитал написанное: «… но оружие монаха… повредит его жизни… неторопливый… пустой… Ирод… король…»

— Одно слово смущает меня, — сказал он. — «Ирод». Почему — «Ирод»? Не знаю… Но, если исключить это слово, судьба вашего сына Анри, мадам, просияет в этой фразе, как сияет солнце на безоблачном небе. Вы задали вопрос, мадам, и вот ответ, который дали на него Оккультные силы. Ответ точный и ясный, ответ, целиком вышедший из вашего вопроса.

И Нострадамус отчетливо произнес:

— Король, неторопливый, пустой, Ирод. Но оружие монаха повредит его жизниnote 27.

— Значит, Анри станет королем! — ликовала Екатерина.

— Станет. Но обратите внимание на вторую часть фразы, которая содержит грозное предсказание: «оружие монаха повредит его жизни»!

— Да какое это имеет значение! — не в силах скрыть восторга по поводу всего остального, отмахнулась королева. — Я сама прослежу за этим. Будьте уверены, мессир, сына Екатерины Медичи ожидают мирные, спокойные дни, ему не грозит боль, ему нечего опасаться чьего бы то ни было оружия!

Минута протекла в тишине. Нострадамус не сводил с Екатерины своего пылающего взгляда.

«Вот орудие моей мести! — подумал он. — Посмотрим все-таки, до какой степени коварства и злодейства может опуститься эта женщина, на что еще способен ее извращенный ум…» И сказал вслух:

— Мадам, это предсказание, относящееся к судьбе вашего сына Анри, останется неполным, если мы не попросим Оккультные силы прояснить нам будущее двух его братьев, которые наследуют корону прежде его самого…

Екатерина вздрогнула.

— Я возьму последнюю фразу, произнесенную вами, мадам: «…сына Екатерины Медичи ожидают мирные, спокойные дни, ему не грозит боль, ему нечего опасаться чьего бы то ни было оружия!» Нострадамус принялся писать. — В ней содержится семьдесят букв, я выстраиваю эти буквы в магический круг и присваиваю каждой номер от единицы до семидесяти… Теперь ищу в них метатезу… И — смотрите, мадам! — вот ответ, который возник сам собой, я обнаружил его с первого же взгляда, брошенного мною на магический круг!

Нострадамус быстро написал на пергаменте несколько слов и протянул листок Екатерине.

«Такие молодые, Франсуа и Шарль, двойная тревога. Никаких долгов. Они погибнут в расцвете лет»note 28.

В душе Екатерины еще сохранились остатки инстинктивной подозрительности. Повинуясь этому вполне естественному чувству, она стала пересчитывать количество букв в произнесенном ею вслух вопросе и написанном магом ответе и сравнивать ихnote 29. Закончив работу, она не смогла сдержать дрожь: в произнесенной ею фразе она нашла точно те же — и ни на одну меньше, и ни на одну больше! — буквы, что и в метатезе Нострадамуса.

— Что из этого следует? — очень серьезно спросил маг. — А вот что. С самого раннего детства два ваших сына — Франсуа и Шарль — были для вас источником тревог и беспокойства. Оккультные силы заявляют, что вы ничего им не должны. Это означает, что вы считаете себя совершенно свободной от проявления к ним какой бы то ни было материнской привязанности. Успокойтесь, мадам: вы же видите, что они умрут молодыми и таким образом освободят место на престоле для истинного сына вашего сердца!

Екатерина ощутила, как Нострадамус, словно хлыстом, высек ее своим презрительно-ироничным тоном. И постаралась уколоть его своим ясным взглядом, в котором светилась неприкрытая злоба.

— Колдун! — прошипела она. — Чародей! Прорицатель! Да хотя бы и сам король ада! Не пытайся выведать тайны моего сердца!

Нострадамус пожал плечами и произнес, как нечто совершенно естественное, ужасные, до глубины души потрясшие королеву слова:

— Если вы действительно хотите, чтобы я оказался полезным в осуществлении ваших намерений, вам придется отказаться от того, что вы только что сказали: мне необходимо узнать имя мужчины, который был вашим любовником.

— Моим любовником… — смертельно побледнев, прошептала Екатерина.

— Да, вашим любовником. Франсуа и Шарль — сыновья короля, дети человека, которого вы не любите. Но обожаемый вами Анри — сын человека, которого вы любили. Мадам, мне нужно знать имя этого человека…

— Боже мой! — пробормотала королева, голова которой пошла кругом. — Кто мог выдать вам эту тайну?

— Могущественные силы, — просто ответил Нострадамус, указывая пальцем на символическую Розу, висящую у него на груди, Розу, на которой сверкали четыре магические буквы: «I.N.R.I.».

— Имя мужчины! — лепетала королева. — Нет, чародей! Король ада! Имя… Прикажи своим могущественным силам открыть тебе его!

И она с вызовом, в свою очередь, ткнула пальцем в сияющую мягким блеском Розу с Крестом.

— Хорошо, — согласился Нострадамус. — Сейчас попрошу их. Вы увидите, это вполне возможно. Я возьму последнюю сказанную вами фразу и — по магическому кругу — узнаю это имя, мадам.

Екатерина задрожала еще сильнее. Нострадамус, не обращая на это никакого внимания, расположил по кругу буквы, составлявшие фразу: «Имя мужчины! Нет, чародей! Король ада! Имя… Прикажи своим могущественным силам открыть тебе его!» — и снабдил каждую букву номером от одного до семидесяти одного.

В течение нескольких минут Нострадамус внимательно смотрел на магический круг.

Потом он улыбнулся — и от этой улыбки королева чуть не лишилась чувств! — улыбнулся и произнес:

— Вот и ответ, мадам! Вот и имя! А вместе с именем — вот и судьба отца вашего сына Анри! Держите, мадам! — добавил он, написав пару строк на новом листке пергамента. — Возьмите это, прочтите, сравните и вы обнаружите здесь совершенную метатезу вашим собственным словам!

Екатерина жадно схватила листок и прочитала: «Отца этого ребенка зовут Монтгомери. Его оружие, дар