– Монсеньор спустился по улице Турнон и вошел в Нев-де-Фоссе. Маршала сопровождают Ринальдо и все прочие, – доложил соглядатай.

Леонора затрепетала от радости.

Она отпустила шпиона и заторопилась в свою приемную. Там уже сидели два дворянина, одного из которых звали виконт де Люкс, другого – шевалье де Брэн. Оба были вооружены до зубов. Вскочив, мужчины почтительно поклонились супруге маршала и молча ждали, когда она заговорит.

– Вас послала королева Мария? – спросила Леонора.

– Да, мадам, – ответил де Брэн.

– Какие указания она вам дала? – осведомилась Галигаи.

– Выполнять ваши распоряжения, как ее собственные, – откликнулся де Люкс.

– Королева объяснила вам, в чем дело? – строго взглянула на мужчин Леонора.

– Ее Величество королева сказала только, что мы должны арестовать и доставить в надежное место девушку, опасную заговорщицу, а дальше действовать но вашему усмотрению, – объяснил де Брэн.

– Господа, – промолвила Леонора, – девушку эту вы знаете: речь идет о Жизели, дочери герцога Ангулемского. Как-то вечером она покинула Лувр вместе с вами – и недалеко от моста Менял с ней случилась неприятность: красавица упала в воду, но благополучно выбралась из реки, к счастью для себя и к несчастью для вас, господа, – отчеканила Леонора последние слова и добавила: – Особы, которых вам поручено убрать в интересах безопасности государства, по-прежнему пребывают в добром здравии! Мне с трудом удалось умерить гнев королевы, но сегодня вечером вы должны исправить собственный промах!

– Мы это сделаем! – заверил женщину де Люкс.

Быстро добравшись до улицы Дофин, Карл Ангулемский поднялся на второй этаж особняка, прошел в свой кабинет и зажег светильник. Затем герцог открыл сундук и, вынув оттуда железную шкатулку, принялся просматривать лежавшие в ней бумаги. Справа от кресла, в котором устроился герцог, располагался камин, полный черного пепла, оставшегося от сожженной Сен-Маром политической крамолы. Дверь, в которую Карл Ангулемский вошел, была теперь у него за спиной.

Герцог погрузился в работу, отнявшую у него немало времени. В левую сторону он откладывал документы, которые собирался сохранить. Те же бумаги, которые надо было уничтожить, он сминал и бросал во вновь разожженный камин. Но вот, покончив с этим делом, Карл Ангулемский взял документы, лежавшие слева, свернул их, сунул в бумажник и спрятал в карман. А потом случилось нечто, заставившее герцога задрожать от страха.

Дунув на светильник, герцог загасил огонек, однако комната так и не погрузилась во тьму! Карл Ангулемский стремительно обернулся, и крик ужаса застрял у него в горле. В кабинете стоял человек со шпагой в руке, позади него сгрудились семь или восемь мужчин, тоже вооруженных; один из них держал в руке факел.

– Кончини! – воскликнул герцог.

С этими словами он обеими руками схватил стол, напрягая все силы, поднял его, опустил перед собой, соорудив таким образом заслон между собой и незваными гостями, и обнажил шпагу.

– Господин герцог! – громко проговорил Кончини. – Именем короля вы арестованы! Я должен доставить вас в тюрьму.

– Вы – меня – в тюрьму?! – взревел Карл Ангулемский. – Да вы!.. Вы!.. Вы же…

– Взять его! – приказал Кончини.

Головорезы маршала ринулись вперед. После первого же удара шпага герцога сломалась. Несколько секунд борьбы, хриплых выкриков, проклятий – и все стихло.

Карл Ангулемский, с кляпом во рту, подхваченный десятком рук, был брошен в карету, поджидавшую у дверей особняка. Герцог потерял сознание, а когда очнулся, понял, что находится в совершенно пустой каморке с толстыми стенами. Узкое окошко, забранное решеткой, пропускало немного света. Герцог кинулся к этому отверстию и, прижавшись к железным прутьям искаженным лицом, испустил отчаянный вопль:

– Бастилия! Бастилия!

Выйдя из Бастилии, Кончини со своим отрядом отправился пешком на улицу Пти-Мюск, упиравшуюся в улицу Барре. Двоим «солдатам» он приказал привести лошадей к месту, известному под названием Плас-о- Во, третьему – подогнать карету, доставившую арестованного герцога Ангулемского в Бастилию, к дому Мари Туше.

Быстро добравшись до улицы Барре, Кончини остановился перед особнячком. Маршала д'Анкра била дрожь.

– Куда мы повезем эту девицу? – спросил Ринальдо.

– В мой дом в Рейи, – ответил Кончини. – Послушай, Ринальдо, мне придется вернуться к себе в особняк, завтра ожидаются всякие события… к тому же именно я должен сообщить королю об аресте герцога. Я поручаю тебе вместе с Монревалем отвезти девушку в Рейи. Про этот мой дом не знает никто, даже Леонора… Там ты будешь хорошо охранять пленницу, мой славный Ринальдо.

– Вы забыли, монсеньор, что Нам предстоит арестовать еще одного человека: этого чертова Капестана, – напомнил Ринальдо. – Клянусь, монсеньор, что если вы не позволите мне схватить за глотку этого негодяя, я покину службу.

– Успокойся, Ринальдо, – улыбнулся маршал. – Завтра я пришлю тебе кого-нибудь на смену, и ты сможешь вплотную заняться Капестаном; не сомневайся, он никуда не денется… Однако пора нам войти в дом. Дверь надо открыть без шума.

– Дело мастера боится, монсеньор, – осклабился Ринальдо. – Эту дверь отворить нетрудно…

– Если она… что? – полюбопытствовал Кончини.

– Если она уже отперта! – закончил фразу Ринальдо. – Поглядите сами!