– Кончини! – прошептала девушка. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств.
Кончини был уже в трех шагах, когда красавица пришла в себя. Она в ужасе попятилась и наткнулась на дверь собственного дома. Дверь отворилась, Жизель быстро юркнула в особняк и повернула ключ в замке.
– Тащите сюда какие-нибудь бревна или балки! – взревел Кончини.
Тридцать головорезов немедленно окружили дом. Маршал не обратил ни малейшего внимания на карету, стоявшую неподалеку. Рядом с ней спокойно ждал слуга Николетты. Но Кончини в этот момент было не до него.
Люди маршала приволокли огромное бревно, и после нескольких мощных ударов дверь сорвалась с петель.
Бретеры тут же с гиканьем ринулись в зияющее отверстие…
Людовик XIII не спал. Вместе с ним бодрствовали и его советники. В королевском кабинете находились Ришелье, Кончини и многие другие.
Две новости, словно два громовых раската потрясли дворец: пленение Гиза Капестаном и предостережение, которое король услышал от Лоренцо.
Жизнь Кончини висела на волоске…
Пора действовать. Людовик XIII должен было проявить силу и решительность. Приближался роковой момент, а король был один. Почему он отдалил от себя Капестана?! Зачем оскорбил своего отважного рыцаря? Людовик постоянно спрашивал себя об этом – и не находил ответа.
Король приказал запереть все ворота Лувра. Однако Лоренцо и Бельфегор к тому времени уже покинули дворец. Леонора Галигаи пришлось остаться. Она находилась при Марии Медичи.
Леонора подозревала, что карлик все-таки сумел поговорить с королем. Женщина понимала, какая страшная опасность нависла над Кончини.
О чем Галигаи беседовала с королевой? Мы этого не знаем. Но, выйдя из покоев Марии Медичи, Леонора покинула дворец.
Тем временем юный монарх, оставив совет, пришел в кабинет Витри.
– Капитан, – сказал Людовик, – пора начинать сражение!
– С кем, сир? – оживился Витри.
– С маршалом д'Анкром, – решительно заявил подросток.
– Ну наконец-то! – радостно воскликнул капитан. – Я должен его арестовать?
– Нет, пока еще рано, – покачал головой Людовик. – Нужно бить наверняка. Идите за его женой, которая только что покинула Лувр, и проведите в их особняке обыск. Если вы найдете какой-нибудь документ, свидетельствующий о том, что Кончини являлся участником заговора, арестуйте Леонору Галигаи и возвращайтесь во дворец.
Витри поспешно ушел. Король же заторопился обратно в кабинет, где находился совет. Не успел Людовик опуститься в кресло, как возникший в дверях лакей объявил:
– Господин комендант Бастилии!
Король строго взглянул на вошедшего в комнату де Невиля.
– Объясните мне, сударь, смысл вашего письма, – потребовал Людовик. – Ну, говорите, граф. Мы вас слушаем.
Комендант почувствовал: сейчас начнутся неожиданности… Де Невиль смешался.
– Этот молодой человек, сир… – забормотал он.
– Молодой человек? – вскинул брови Людовик.
– Да, сир. Господин де Тремазан, шевалье де Капестан… Он доставил в Бастилию арестованного, – принялся сбивчиво рассказывать комендант.
– Значит, – вмешался Ришелье, – герцог де Гиз действительно в тюрьме? И его привел туда этот Капестан?
– Если произошла какая-то ошибка, – стал защищаться де Невиль, – то я не виноват. Я выполнял приказ, подписанный самим королем!
– Приказ? – воскликнул Людовик. – Он у вас с собой?
– Вот он, сир!
С этими словами де Невиль, поклонившись, протянул королю документ. Схватив пергамент, подросток торопливо пробежал глазами по строчкам.
– Капестан! – прошептал он. – О мой храбрый рыцарь!
Потом Людовик передал документ Ришелье. Тот чуть не задохнулся от ярости, когда узнал приказ, который сам продиктовал королю.
– Здесь сказано, – прошипел епископ, – что коменданту Бастилии передадут заключенного, имя которого должно остаться в тайне. Но это еще не все. Тут говориться и о том, что господин де Невиль обязан препроводить к подателю сего письма другого заключенного, имя которого также не указано. Господин комендант, вы позволили этому Капестану увести из крепости какого-нибудь узника?
– Разумеется, монсеньор! – пробормотал окончательно растерявшийся де Невиль.
– Какого? – мрачно осведомился Ришелье.
