Людовик XI пожелал положить конец этой практике, которая ставила его самого и близких ему людей в сильную зависимость от иностранных финансистов. Итальянцы требовали, сверх процентов с одолженных сумм, плату за услуги и даже пытались иногда повлиять на принимаемые решения политического характера. Более того, эти компании уже давно завоевали и не выпускали из рук почти полную монополию на взимание и пересылку в Рим доходов французской Церкви, так что король не знал их объема и не мог их контролировать. Поэтому в 1462 году он поручил Гильому де Вари основать банк, который имел бы монопольное право переводить деньги папской десятины, так чтобы его правительство точно знало, сколько золота и серебра вывозится из королевства и сколько ввозится в Италию.

Вари серьезно взялся за дело; поселившись в Монпелье, он опубликовал свои планы и первые распоряжения. Он хотел дать полномочия одному «честному человеку» в Лионе и другому в Париже для сбора переводов из Нормандии, Пикардии и Шампани, затем назначить еще одного поверенного в самом Монпелье. Только эти люди должны были вести дела с корреспондентами из Рима, но чтобы избежать больших убытков, которые в прошлом понесли все, кто имел дело с итальянцами при римском дворе из-за банкротств и разорений, от них потребовали больших залогов и верной отчетности без всякого лукавства. Королевский банк был учрежден, члены общества собраны, а руководители разместились в Париже (Никола Арну), Лионе (Жан де Камбре, сбиравший вспомоществование в Лионе, Форе и Божоле) и Монпелье (Жоффруа де Сирье). Но затея провалилась из-за мошенничества, сразу же принявшего крупные размеры и еще усугубившегося во время войны с Лигой общественного блага. Людовику XI пришлось отказаться от своего замечательного плана и предоставить иностранным компаниям свободно перевозить деньги и отправлять их в Рим. Снова обратились к Медичи. Большой государственный банк приказал долго жить.

Как раз в это время Гильом де Вари был назначен управляющим другой государственной компанией, основанной по приказу короля, чтобы вести морскую торговлю со странами Востока. Эта компания стала бы почти точной копией «Французских галер» Жака Кёра и точно так же должна была обеспечить королевскую монополию на морские перевозки. Ордонанс от ноября 1463 года запретил ввозить в страну пряности иначе, чем через порты Лангедока и Руссильона. Несколько месяцев спустя, в августе 1464 года, Вари отправил лионцам длинное письмо, рекомендовав им две большие галеры — «Нотр-Дам Сен-Мартен» и «Нотр-Дам Сен-Никола», которые строились по приказу короля в Бо-кере; он расхваливал их достоинства и побуждал лионских купцов воспользоваться этими судами уже в первый их выход в море, назначенный на 15 марта будущего года. Все сведения можно получить у его людей в самом Лионе или в Париже, Бурже и Туре, писал он; в первых двух городах это были служащие банковской компании. Только иностранцы, поселившиеся в Лионе, в основном флорентийцы, получили разрешение ввозить пряности без их посредства.

Королевские галеры не должны были ограничиваться, как некогда суда Жака Кёра, заходом в порты Родоса и Александрии в Египте, а следовать также в Яффу, чтобы доставить туда паломников, идущих в Иерусалим, и в Бейрут. Еще два корабля — «Нотр-Дам Сен-Мари» и «Нотр-Дам Сен- Луи» — сошли со стапелей чуть позже, благодаря субсидиям, предоставленным штатами Лангедока. Их хозяевами были не судовладельцы или капитаны из Нарбонна или Монпелье, а, как во времена Карла VII, люди из центра Франции, королевские чиновники, управленцы, по большей части казначеи: Пьер Брисонне, Тома де Виллаж, Гильом де ла Круа, Пьер Гайар. Умелые управленцы, знающие, как правильно вести счета, они обладали весьма скудным опытом навигации, а знаний о дальних странах, возможно, вообще не имели.

В 1469 году Пьер Дориоль сменил Вари на посту главы этой морской компании. В 1471 году он добился полной монополии на торговлю пряностями, к большой досаде лионцев, поскольку их итальянские корреспонденты лишились прибыли. Они отправили к королю юриста Гильома Биллиу, снабдив его кругленькой суммой денег от итальянцев, чтобы изложить свои обиды и предложения. Дориоль и король отвергли всё сразу и бесповоротно. Монополия Лангедока, вернее сказать, государства, укрепилась. Людовик XI ее поддерживал. В июне 1472 года он повелел Рене Анжуйскому освободить одну из галер, арестованных его чиновниками в Марселе под предлогом того, что она осуществляла снабжение Барселоны, тогда как Прованс вел с Каталонией жестокую войну на море. По всему королевству провозгласили, что это было ложной причиной и тяжкой обидой, ибо французские купцы не смогли вовремя забрать груз для доставки на Восток; таким образом, суда выбивались из графика. Рене препятствовал перевозкам, осуществляемым королевской компанией. В следующем году король, все так же заботливо поддерживавший монополию основанной им компании, снабженцы и капитаны которой были его людьми, отказал своему союзнику Лоренцо Медичи в разрешении для одной из, флорентийских галер зайти в порт Эг-Морта; он сообщил, что не может этого сделать, не предупредив штаты Д^ягедока и не заручившись их согласием, поскольку в силу предоставленных им привилегий ни одна иностранная галера не может причаливать к сим берегам.

Война за Руссильон спутала все карты. Суда, реквизированные в 1474 и 1475 годах Жаном де Бурбоном, епископом Альбигойским, для снабжения войск, сражавшихся под Перпиньяном, больше не отправлялись на Восток. Победа осталась за лионцами, и королевской монополии пришел конец. В 1476 году Пьер Дориоль со товарищи продали свои потрепанные корабли Мишелю Гайару всего за двадцать пять ливров.

Этот Мишель Гайар не был лангедокцем и не имел большого опыта командования на Средиземноморье. Сеньор де Лонжюмо, сначала состоявший при дворе Марии Анжуйской, матери короля, а затем ставший советником, постельничим, казначеем и главным сборщиком налогов герцогини Орлеанской, получил на откуп соляные подати в Пуату и Сентонже, стал губернатором Ла- Рошели, «выборным» для сбора вспомоществования в Блуа, главным сборщиком государственных доходов в Лангедойле (в декабре 1473 года). Отправленный в Лион с поручением получить там пятьдесят тысяч дукатов, одолженных герцогом Миланским, он сам авансировал крупные суммы денег королевской казне: около четырех тысяч ливров в 1475 году, из них две тысячи были уплачены швейцарцам, в частности из Берна, и в том же году десять тысяч экю из пятидесяти семи тысяч, которые Людовик XI выплатил по договору английскому королю.

Забрав старые корабли Дориоля, Гайар получил и королевскую дотацию в тридцать две тысячи ливров на строительство других судов и на прочие расходы. Таким образом, это стало третьим предприятием, после Вари и Дориоля, существующим на государственные средства, контролируемым королем и управляемым от его имени. Управляющий галерами оставался финансовым чиновником, облеченным большой ответственностью: в 1477 году, всего через год после приобретения судов, Мишель Гайар был назначен распорядителем финансов Лангедока. Столкнувшись с тяжелой финансовой ситуацией, он получил поддержку государя: в апреле 1480 года ему передали в вотчину владение Сен-Мишель де Коллиур — порт, который должен был стать головным в торговле с левантийскими странами, и еще тысячу золотых экю на обустройство в Лангедоке. Однако и это предприятие ждал провал: 27 июля 1481 года право на ведение торговли, строительство кораблей, ввоза и вывоза товаров любым путем вернулось к жителям Лангедока.

Присоединение Прованса вдохнуло в предприятие новую жизнь. Уже 26 декабря 1481 года Людовик написал из Туара лионцам, сообщив им о своем намерении превратить Марсель в главный порт королевства на Средиземноморье. В Провансе, говорил он, есть много прекрасных гаваней, пляжей и морских портов, в которые с древнейших времен приезжают торговать представители всех народов, и христиане, и неверные. В «славном» Марселе он намерен строить галеры и прочие суда и предоставить этому порту большие вольности, чтобы иностранцы во множестве привозили туда свои товары, которые потом отправлялись бы через всё королевство в Париж, Бордо, Руан и еще далее — в Англию, Шотландию, Голландию и Зеландию. Негоцианты, которые присоединятся к предприятию, чтобы заниматься «оным мореплаванием», быстро получат от него большие прибыли и выгоды. Марсель, в котором Жак Кёр уже однажды учредил факторию и который тогда предоставлял значительную часть грузов для королевских галер, окончательно должен был заменить собой Эг-Морт, чью бухту все больше заносило песком.

Десять городов — Париж, Лион, Монпелье, Тулуза, Бурж, Орлеан, Тур, Анже, Пуатье и Лимож — избрали по два купца, которые собрались в Туре в конце января 1482 года и получили от