Прежнева. Дядя твой человек грубый.

Поль. Нет, maman, это драма.

Прежнева. Драма, mon cher![5]

Поль. И еще какая драма! Что там режутся, отравляются, все это вздор.

Прежнева. Знаешь что, Поль? Я думаю, тебе бы жениться.

Поль. Что ж, я непрочь жениться, да на ком?

Прежнева. Да, это вопрос! Я знаю тебя, Поль. Зачем ты так прекрасно воспитан? Зачем у тебя такая нежная душа? Ты через это будешь несчастлив в своей жизни. Тебе нет пары! Много, слишком много нужно иметь девушке достоинств, чтобы понравиться тебе и сделать твое счастье.

Поль. Вы, может быть, думаете, maman, что меня прельщает семейное счастье? Я уж не ребенок, мне двадцать один год. Что за пастораль! (Хохочет.) Мне просто нужны деньги.

Прежнева. Но, все-таки, мой друг, я знаю твой характер, я знаю, что ты не захочешь жениться на ком-нибудь.

Поль. На ком хотите. Мне нужны деньги, чтоб быть порядочным человеком, чтоб играть роль в обществе, одним словом, чтоб делать то, к чему я способен. Я наживать не могу, я могу только проживать прилично и с достоинством. У меня для этого есть все способности, есть такт, есть вкус, я могу быть передовым человеком в обществе.

Прежнева. Однако, мой друг…

Входит лакей.

Лакей. Перешивкина пришла.

Прежнева. Вечно не во-время придет.

Поль. Поговорим после, еще будет время.

Прежнева. Пусть войдет.

Лакей уходит.

Те же и Перешивкина.

Прежнева. Что ты, Устинья Филимоновна?

Перешивкина (целует Прежневу в плечо и становится сзади) . Проведать, матушка, пришла, все ли вы здоровы? Я благодетелей не забываю.

Поль. А, ботвинья лимоновна, откуда тебя принесло?

Перешивкина. Какая я ботвинья лимоновна? Вы все, барин, шутите.

Поль. Она, кажется, воображает, что с ней можно говорить серьезно.

Перешивкина. У меня, матушка, знакомый человек дюми-терьмо делает…

Поль хохочет.

Ничего, смейся, батюшка, смейся надо мной, старухой… Так вот, не угодно ли купить, он мне дешево отдает. Широкий такой, добротный. Прикажете принести? В городе за эту цену не купите.

Прежнева. Принеси, я посмотрю.

Поль. А много ли ты тут, старая корга, наживешь?

Перешивкина. Уж и старая корга?

Поль. Что ж, ты, может быть, еще замуж сбираешься?

Перешивкина. Не годится вам, барин, меня, старуху, бранить, я вас на руках нянчила.

Поль. Кажется, она обижаться вздумала. Вот одолжит!

Прежнева. Оставь ее, мой друг!

Перешивкина. Ничего матушка, ничего, пусть шутит. Он уж такой шутник! Еще маленький мне как-то чепчик сзади зажег.

Поль. А, помнишь!

Перешивкина. Как не помнить! Все волосы сжег, да и лицу досталось. А вы, барин, не смейтесь надо мной; я еще, может, пригожусь вам.

Поль. На что ж ты мне пригодишься? В огороде вместо чучела поставить.

Перешивкина. А может быть, на что другое пригожусь, Павел Петрович. Как знать? Что, матушка барыня, не обидитесь вы на мои глупые слова? Может, я какое слово и к месту скажу.

Прежнева. Что такое? Говори!

Перешивкина. Есть у меня одна дама знакомая, Серафимой Карповной зовут. Я завсегда к ним в дом вхожа. Она, вот видите ли, матушка, купеческого роду, только была за господином Асламевичем, важный человек, в чинах. Он, матушка, один раз генералом был.

Поль (хохочет). Как это так?

Перешивкина. А вот как: где он служил-то, так ихний генерал в отпуску был, в это-то самое время он и был генералом целый месяц.

Поль. А, вот как. Ну, ври, ври!

Перешивкина. Это истинно я вам говорю. И всего один годочек жила она с ним, а теперь вот другой год вдовеет… Да вы не рассердитесь, матушка барыня…

Прежнева. Ну, продолжай!

Перешивкина. Красавица собой и добрая, а уж скромная какая! на редкость. И расчетливая, уж на наряды или там на какие безделицы денег не промотает.

Поль. То есть просто скупа.

Перешивкина. Не то что скупа, а расчетлива, хозяйка хорошая. Теперича приданое, которое за ней дадено, значит, все при ней состоит. Одних денег полтораста тысяч.

Поль. Полтораста тысяч!

Перешивкина. Сама, сама видела, все эти билеты у нее в шкатулке видела; при мне считала. Только вы лучше велите мне, дуре, замолчать. Ведь язык без костей, пожалуй, мели, что хочешь. Хоть она для меня женщина и добрая, а вы все-таки мне дороже ее. Бог с ней! За что же я вас буду напрасно в гнев вводить!

Прежнева и Поль. Ничего, говори, говори!

Перешивкина. Коли приказываете, так буду говорить. Вот матушка барыня, так сказать, по-нашему, по-женски: дело молодое, другой год вдовеет… ну, вот она… И не то чтобы лгу: я на себя и греха этого не возьму. Я всегда вашим добром довольна. Могу ли я это забыть! Конечно, мы люди маленькие, а добра не забываем, и завсегда, чем могу, услужить…

Поль (махнув рукой). Ну!

Прежнева. Да ты продолжай!

Перешивкина. Слушаю, матушка. Вот она у вас тут по соседству живет. Налево белый каменный дом; Павел Петрович часто мимо ходит.

Прежнева. Ну, так что ж?

Перешивкина (на ухо). Влюбилась.

Прежнева. Что?

Перешивкина (громче). Влюбилась. Ей-богу!.. Да.

Прежнева (смеется). Да что ж тут удивительного? Ты глупа, душа моя! Еще бы в него-то не влюбиться! Вот редкость!

Перешивкина. Ну, само собой, барыня; да ведь с деньгами.

Поль (поет). La donna e mobile…

Перешивкина. Я, говорит, влюблена, Устинья Филимоновна. — В кого, говорю, матушка, в кого? — А вот посмотри, сейчас пройдет. — Я гляжу в окно-то, а Павел Петрович и идет; а она мне и говорит: вот он. Я так и ахнула!

Поль (поет). La donna e mobile…

Перешивкина. Конечно, надо Павлу Петровичу самому посмотреть: понравится ли еще. Ну, да коли сомнение имеете, можно и в Опекунском справиться, билеты-то все именные. Отчего же не справиться? Любовь любовью, а деньги деньгами. Ведь это дело вечное.

Поль (подходит к матери). Maman, я иду гулять.