подметки не годится.

– Я могу вас удивить. – Кейт засмеялась своей мысли. Вот был бы сюрприз так сюрприз, но она знала, что он имеет в виду совсем другое. – На самом деле я не выезжал на Запад около двадцати лет. Большая часть моего бизнеса находится на Востоке или в Европе. У нас очень мало работы на западном побережье. И обычно, когда нам что-то нужно там, – он посмотрел на нее смущенно, – я посылаю одного из младших служащих.

– Очень мило. Вы считаете, что Калифорния недостойна вас? – Она дразнила его, а он весело смеялся в ответ.

– Признаюсь, так и есть. Там не такой мощный бизнес.

– Может быть, это наше преимущество.

– Не думаю. Но может быть, вы правы. – Он тепло улыбнулся ей и потянулся к ее щеке, но она нахмурилась.

– Вот этого не надо, Филипп. Разрешите мне заплатить за себя.

– Как современно! Не смешите. – Он двусмысленно улыбнулся, кладя несколько купюр на тарелку.

– Пожалуйста, не надо. В конце концов, – она озорно улыбнулась, – мои расходы оплачивают издатели.

– В таком случае я позволю вам заплатить за напитки. Я могу вас соблазнить «Карлайлом»? Съездим на часок послушать Бобби Шорта?

Это было заманчивое приглашение, но Кейт с сожалением посмотрела на часы.

– Мы можем быстро выпить что-нибудь в нашем отеле. Понимаете, Филипп, мне надо завтра утром очень рано вставать. В семь пятнадцать я уже должна быть на студии.

– Мне самому надо быть на встрече за завтраком на Уоллстрит в семь тридцать. Так, значит, в отеле. Очень мило.

Все получилось просто чудесно. Играл пианист, было мало народу и удивительно романтично для бара при отеле.

– Я не знала, что в этом баре так уютно. – Она удивленно оглядывалась вокруг, и он рассмеялся.

– Поэтому вы предложили его? Вы думали, здесь будет неоновый свет и автоматический проигрыватель?

Они оба непринужденно болтали, потягивая бренди. Кейт много выпила, но не чувствовала себя пьяной. Они выпили за обедом бутылку вина, зато плотно поели, так что это нейтрализовало выпитое. Только бренди начинало действовать, да и то не очень; оно лишь обострило восприятие музыки.

– Что вы делаете завтра утром в студии?

– Даю интервью. – У нее было такое серьезное выражение лица, что он снова рассмеялся.

– Если серьезно, я в восторге от всей этой шумихи вокруг знаменитостей.

– Ерунда! Это изматывает. И чаще всего скучно. Теперь я начинаю это понимать. Когда я приезжала сюда в августе, все казалось таким блестящим, заманчивым. А теперь, через два месяца, я нахожу это слишком утомительным.

– Вам надо готовиться к шоу?

– Вообще-то нет. Они заранее спрашивают меня, о чем я бы хотела говорить. Вот и все. После этого надо просто стараться быть очаровательной и страшно остроумной. – Она сказала это с ребячливой интонацией, и Филипп рассмеялся.

– Вижу, вы относитесь к этому всерьез. Кстати, Кейт, могу я пригласить вас на ленч завтра?

– Если пораньше освобожусь. – Его это разочаровало. – Я собираюсь на какую-то женскую литературную встречу. Можете представить себе что-нибудь более ужасное?

– Не можете отделаться?

– Нет, если я хочу издать свою следующую книгу. Филипп улыбнулся с сожалением. Но не мог предложить встретиться позже: он должен был пойти на большой деловой обед, а у нее намечалось свидание с редактором, издателем и каким-то парнем из нью-йоркского офиса агентства.

– Сколько времени вы пробудете в городе?

– До конца недели.

– Хорошо. Тогда перенесем на другой день. Послезавтра? Ленч?

Вечер у него был свободен, но он решил не торопиться и предложить за ленчем вместе поужинать. Ленч всегда хорош, чтобы начинать дела.

– С удовольствием. Где мы встретимся? – Кейт опьянела и хотела скорее лечь в постель. Она посмотрела на часы и ужаснулась: было начало второго. Они провели вместе весь вечер, осталось только четыре часа для сна. Очень в духе Нью-Йорка.

Он посмотрел на нее с улыбкой и поставил пустой стакан на стойку.

– Ну-ка... Что лучше подойдет для ленча? «Кво Вадис»?

– Где это?

– Немного вверх по улице. Там довольно приятно. Преимущество было в том, что ресторан находился в одном квартале от гостиницы – на случай, если ленч пройдет особенно удачно.

Направляясь к лифту, он держал ее за руку и смотрел на нее жадными глазами, когда они остановились на ее этаже. В лифте, кроме них, никого не было, после полуночи он работал автоматически.