ездили в инвалидных колясках. Но Джош помог ей проехать по ухабам и рытвинам и завез кресло в уютный маленький домик. Сэм посмотрела на неубранную постель — в комнате был беспорядок, не жуткий, а, так сказать, умеренный, — и ей показалось, что если как следует поискать Джефа, то они найдут его. Может, он выйдет, пошатываясь и ухмыляясь, из ванной или высунет голову из- под одеяла, или войдет в дом, распевая песню… Не мог же он действительно умереть… Только не Джеф… не этот юноша… Джош с болью взглянул на Саманту и, сев за маленький кленовый стол выгреб из ящиков бумаги. Там были фотографии и письма друзей, памятные подарки с прежних мест работы, открытки с девицами, программки родео и многое другое — все, кроме того, что они искали.

Наконец Джош нашел маленький кожаный бумажник, в котором хранилась карточка с номером страхового полиса Джефа, несколько бумаг, которые дают страховые компании, лотерейные билеты и узкая бумажная полоска. На ней было написано: «Если со мной что‑нибудь случится, пожалуйста, сообщите моему отцу, Тейту Джордану, на ранчо «Грейди». И указывался номер абонентского ящика в Монтане.

Джош уставился на листок, разинув рот, а потом вдруг припомнил… «Барм — три»… Ну, конечно! Почему он раньше не догадался спросить? Ведь сын Тейта работал там… Не веря своим глазам, он посмотрел на Сэм. Она нахмурилась.

— В чем дело?

Что он мог ей ответить: Джош молча протянул Саманте записку и медленно вышел на улицу, чтобы немного отдышаться.

Сэм около получаса сидела, уставившись на листок бумаги, и пыталась понять, что же теперь делать. Сердце бешено колотилось в груди. Вчера вечером она чуть было не бросилась в объятия к сыну Тейта… Какая безумная прихоть судьбы! А теперь — из‑за того, что она не согласилась, — он погиб, и ей придется сообщить отцу о смерти сына. Но Сэм понимала, что даже если бы она уступила Джефу, он все равно мог потом где‑нибудь напиться и погибнуть. От судьбы не уйдешь, как ни старайся. Нет, теперь важнее всего понять, что и как сообщить Тейту Джордану. Но какая же убийственная ирония в том, что после стольких поисков, звонков и расспросов она наконец заполучила адрес Тейта: вот он, лежит на ладони! Сэм положила записку в карман куртки и выехала из домика.

Джош ждал ее у крыльца, прислонившись к дереву; на утреннем небе медленно всходило солнце.

— Что ты собираешься делать, Сэм? Ты ему сообщишь?

Узнав об их отношениях, Джош отчаянно надеялся, что Сэм

позвонит Тейту.

Она мрачно кивнула.

— Придется. Иначе нельзя.

— Ты сама позвонишь?

— Нет, лучше вы. Вы же управляющий.

— Ты боишься?

— Нет, будь это кто‑то другой, я бы взяла все на себя, Джош. Но с ним я разговаривать не хочу. Во всяком случае, сейчас.

Вот — вот должно было исполниться три года с тех пор, как Тейт бежал с ранчо.

— Может, стоит все‑таки поговорить…

— Может быть, — грустно откликнулась Сэм. — Но я не буду.

Однако когда Джош позвонил, ему сказали, что Тейт вместе с другими работниками на неделю уехал в Вуоминг — на животноводческую ярмарку. Никто не знал, где они остановились и как с ними связаться, а следовательно, Джефа предстояло похоронить либо на ранчо, либо в городе. Ждать целую неделю они не могли.

Похороны были простыми и тягостными для всех. Но Сэм сказала детям, что смерть — это часть природы, часть жизни, и раз Джеф был их другом, значит, они тоже должны принять участие в похоронах. Местный священник немного почитал над гробом молитвы, и мужчины закопали Джефа рядом с Каро и Биллом, а дети приехали на лошадях, каждый принес букет цветов и возложил его на свежую могилу. Потом они окружили ее и запели свои любимые песни. Всем казалось, что именно так надо хоронить человека, который жил среди них и был их общим другом. Когда дети повернули лошадей к дому и поскакали по холмам, Сэм глядела им вслед — справа садилось солнце, лошадиные копыта негромко ударялись о землю, прохладный ветерок обдувал всадников — и думала, что еще ни разу в жизни она не видела такого прекрасного зрелища. На мгновение ей показалось, что Джеф едет рядом с ними, ведь, отдавая дань своему погибшему другу, товарищи Джефа надели на его коня западное седло, но никто не стал на него садиться, так что конь скакал без всадника. Почему‑то это напомнило Саманте историю с Тимми, и на ее глаза вновь навернулись жгучие слезы.

И когда в тот вечер Саманта, сидя за столом, писала Тейту, чувства, охватившие ее у могилы Джефа, помогали ей протянуть Тейту руку, позабыть то, что между ними было и чему больше не суждено было повториться. Она ведь тоже потеряла ребенка, хотя Тейт приходился Джефу родным отцом, а она не была родной матерью Тимми. Но все же Сэм знала, как мучительна боль утраты, и еще острее ощутила ее, когда принялась за письмо человеку, которого она так долго и тщетно разыскивала. Сэм очень интересовало, что именно сообщил Тейту Джеф про свою жизнь на ранчо. Единственное, о чем ей не хотелось упоминать, так это о своем увечье. Она решила слегка покривить душой, надеясь, что Джеф ничего не рассказал про это отцу.

«Три года не такой уж большой срок, — написала она с красной строки, постаравшись как можно сдержанней сообщить в начале письма страшную новость. — Но здесь у нас очень много перемен. Кэролайн и Билла уже нет, они покоятся там же, где мы похоронили сегодня Джефа: на холмах, неподалеку от их домика. Дети, которые живут вместе со мной на ранчо, принесли на могилу Джефа цветы, а ковбои привели на закате его лошадь. Это был очень тяжелый момент: день такой чудесный, а у нас — такая утрата. Дети пели любимые песни Джефа, и, когда мы возвращались домой, мне казалось, что он где‑то рядом. Надеюсь, Тейт, что ты всегда будешь чувствовать его присутствие. Он был прекрасным юношей, мы все его любили, нам безумно больно и горько, даже не верится, что его жизнь так рано оборвалась… Однако я уверена, что за свою короткую жизнь он успел сделать гораздо больше, чем многие из нас, хотя мы значительно старше его. Но мы тратим свои годы впустую.

Не знаю, известно ли тебе, что Кэролайн завещала после ее смерти особым образом распорядиться этим ранчо. Она хотела превратить его в место отдыха детей — инвалидов, и мы с Джошем долго готовились к такому новшеству. Незадолго до того, как ворота ранчо распахнулись для особых детей, к нам присоединился Джеф, у которого оказался настоящий педагогический талант. Джеф так прекрасно работал — любо — дорого было посмотреть. О его работе можно рассказывать часами, ты должен им гордиться. Я поищу среди фотографий, которые мы сделали после открытия нашего центра, снимки Джефа и пришлю их тебе. Они помогут тебе понять, чем он здесь занимался, ведь теперь ранчо совсем не такое, каким ты его помнишь.

Конечно, нам с тобой даже в голову не приходило, как Кэролайн распорядится своим ранчо, а она распорядилась им самым лучшим образом, и все здесь служит самым благим целям, которым служил и твой сын. Пожалуйста, прими мои соболезнования. Я желаю тебе счастья. Вещи Джефа мы пришлем, чтобы ты мог избежать тягостного приезда сюда. Если мы еще что‑нибудь можем для тебя сделать, не стесняйся, напиши нам. Джош постоянно живет на ранчо, и я уверена, что он с удовольствием тебе поможет».

В конце Саманта написала: «Сердечный привет. Саманта Тейлор».

В письме не содержалось ни намека на то, что произошло между ними, и на следующий день после похорон Сэм попросила Джоша и его парней упаковать вещи Джефа и послать их Тейту по почте. Накануне вечером она, как и обещала, просмотрела альбомы, аккуратно вынула все фотографии Джефа, нашла негативы и наутро отвезла пакет в город. А получив через неделю переснятые фотокарточки, еще раз