— Ну как? Теперь у тебя будет все нормально, Сэм? — Чарли с усталой улыбкой посмотрел на Саманту. Ей сделали укол, и она моментально начала засыпать.

— Да, дорогой… конечно… все будет нормально… передавай Мелли привет… спасибо тебе…

Через пять минут Чарли уже был в лифте вместе с доктором, потом сел в такси и через десять минут уже очутился в доме на Восточной восемьдесят первой улице, где крепко обнял свою жену.

— О, малышка… моя малышка…

Так чувствует себя человек, вернувшийся с войны. Внезапно Чарли осознал, насколько он соскучился по своей жене и как страшно устал. Трагедия Саманты и ощущение, что он несет за ее жизнь полную ответственность, были для него слишком тяжелой ношей, однако он не позволял себе подобных мыслей до этой минуты, а тут вдруг ощутил, что ему хочется только одного: заняться любовью со своей женой. Мелли предусмотрительно пригласила в дом няню, и, когда дети вдоволь потискали и подразнили папашу, наигрались с ним и довели его до изнеможения, Мелли отправила их к няне, закрыла дверь в спальню, сделала Чарльзу ванну и массаж и поспешила раскрыть ему свои объятия, после чего он, сонно улыбнувшись ей, заснул в их общей постели. Однако через два часа Мелли разбудила мужа. Она приготовила ужин, поставила на стол бутылку шампанского и даже испекла маленький тортик, на котором красовалась надпись: «Я люблю тебя. Добро пожаловать домой!»

— О, Мелли, я так тебя люблю!

— Я тоже, — откликнулась она. А когда они ели торт, спросила: — Может, нам стоит съездить к Сэм? Как ты думаешь?

Но Чарли покачал головой. Он сделал для Саманты все, что мог. И теперь — всего один вечер! — хотел побыть с Мелли. Ему не хотелось вспоминать про страшное несчастье, про серого жеребца, который три недели подряд являлся ему во сне, про Сэм в лонгете, про ее «шампур» и про то, что она никогда не будет ходить… Чарли хотел лишь побыть с женой и понежиться в ее объятиях, что он и делал, пока совсем не выбился из сил — это случилось вскоре после полуночи. Чарли в последний раз зевнул и заснул, расплывшись в улыбке.

— Добро пожаловать домой! — тихонько прошептала жена, поцеловала его в шею и выключила свет.

— Мама, я прекрасно себя чувствую… не говори глупостей… тебе совершенно незачем приезжать… Ах, ради Бога!.. Да, я, конечно, еще в корсете, но все хорошо. Нет, я не хочу переезжать в Атланту. Меня всего три недели как перевезли в Нью — Йорк из Денвера, так что хорошенького понемножку… но ведь мой

дом здесь, мама. А в Атланте я никого не знаю. Да, конечно, у меня есть ты и Джордж… Мама… ну, мама, не надо! Пожалуйста!.. Я на него не обижаюсь… — Саманта закатила глаза, повернувшись к вошедшей в палату Мелинде, и, скорчив жуткую гримасу, прошептала: — Это моя мать.

Мелинда усмехнулась.

— Честное слово, мама, доктор у меня чудесный, я его обожаю… Я знаю, что он компетентный специалист, потому что верю ему на слово. И потому что его родная мамочка в нем души не чает… Ну, хватит, мама. Не терзай меня. Я чувствую себя прекрасно, я тебе буду звонить. И ты мне можешь звонить. Когда я поправлюсь, то приеду в Атланту… Нет, я не знаю, когда меня выпишут… но я тебе сообщу. Обещаю… нет, мама, мне сейчас нужно идти… меня ждет медсестра… нет, ты не сможешь с ней поговорить… до свидания, мама! — Саманта положила трубку и застонала. — Привет, Мелли. Господи, ну почему она всегда ко мне пристает как липучка?

— Да она просто беспокоится о тебе, Сэм.

— Я знаю. Но она меня бесит. Видите ли, ей хочется приехать навестить меня. Да еще притащить с собой Джорджа, который желает поговорить с моим врачом и поставить всю больницу на уши. Ну скажи, разве приезд этого дундука из Джорджии может способствовать заживлению моего переломанного хребта?

При одной лишь мысли об этом Мелли расплылась в улыбке,

— Твои‑то дела как? — продолжала Саманта.

— Все о’кей. А ты как поживаешь?

— Скучаю. Хочу домой.

— Ну а что говорят врачи?

— Да что‑то невразумительное. Дескать, надо запастись терпением. Как там моя тезка? — При упоминании о малышке Сэм просияла.

— Прекрасно, — Мелли тоже улыбнулась. — В два месяца она умеет делать больше, чем мальчишки делали в четыре.

— Это потому, что у нее такое имя, — с усмешкой заверила Мелли Саманта. — Только держи ее подальше от лошадей, чтобы

не было беды.

Мелли ничего не ответила. Сэм вздохнула.

— Эх, знать хотя бы, сколько мне еще придется здесь проторчать.

Но Мелли подозревала, что на самом деле Сэм вовсе не желает этого. Чарли сказал ей, что Саманте, вероятно, придется провести в больнице около года.

Все навещали Саманту, даже Харви, который нервно елозил на краешке стула, теребил шляпу, вертел в руках трубку и тревожно поглядывал на Сэм, которая беспомощно лежала в корсете.

— Да не напрягайтесь так, Харви. Я вас не укушу.

— Ты готова дать мне расписку?

— С удовольствием.

Он уныло улыбнулся, и Саманта спросила, долго ли он будет валять дурака и держать ее в агентстве.

— Я не могу тебя уволить, Сэм. Ты мне еще пригодишься, когда я совсем состарюсь. И потом мне только что принесли уже готовый рекламный ролик, первый плод твоего великого путешествия на запад. Сэм, — голос Харви от восхищения прерывался, — даже если ты ничего больше в жизни не сделаешь, а будешь до конца своих дней лежать в постели и лопать шоколадные конфеты, ты можешь быть собой горда!

— Неужели получилось так здорово? — Сэм была потрясена.

Харви не отличался щедростью на похвалу. Но ведь и Чарли

сказал ей утром, что материал получился изумительный.

— Не то слово! Это сногсшибательно! А остальные ролики, говорят, получились еще лучше. Моя, дорогая, я сражен.

Саманта смерила Харви долгим взглядом и улыбнулась.

— Наверное, я умираю, раз вы так со мной заговорили.

— Отнюдь. Мы переснимем, сделаем копию ролика и принесем сюда видеомагнитофон, чтобы ты смогла увидеть свое творение раньше, чем его покажут по телевизору. Но боюсь, что после этого, мисс Саманта, мне действительно придется уйти на пенсию и освободить для тебя место творческого директора.

— Не угрожайте мне, Харви! — сверкнула на него глазами Сэм. — Мне не нужна ваша проклятая работа. Так что вы оставайтесь на своем месте, а я — здесь, на моем.

— Не приведи Господь!

Харви приходил к Сэм раз или два в неделю, Чарли частенько забегал в обеденный перерыв, Генри Джонс — Адамс тоже успел зайти к ней пару раз и принес коробку вкуснейших шоколадных конфет фирмы «Годива», а его друг прислал Сэм роскошную пижаму из Бергдорфа — Сэм теперь особенно хотелось избавиться от неуклюжего корсета и примерить обновку. А Джорджи, французский пудель, прислал ей открытку с пожеланием скорейшего выздоровления и книгу.