водолазке и блейзере. Хотя погода стояла теплая, Джек предполагал, что придется провести целый день в прохладном кабинете с кондиционером.

– Зачем ты туда едешь?

– Мне предложили участвовать в некоторых брифингах. Это даст возможность получить более полное представление о происходящем. Мы не сможем дать в эфир то, что я услышу, но это будет очень полезная информация. Кроме того, президенту потребуются мои рекомендации по поводу освещения событий в прессе и на телевидении. Думаю, что смогу помочь ему в этом.

То есть все в точности так, как она и предполагала. Джек становится президентским рупором. Ему предстоит подтасовывать факты в угоду президенту.

– По-моему, самый интересный метод изложения информации – это говорить правду, тебе не кажется?

Мэдди давно уже не нравилась готовность Джека вольно обращаться с фактами, с тем чтобы, как он говорил, «придать им нужную окраску». Что же до нее самой, то она предпочитала описывать белое как белое, а черное как черное. Либо говорить правду, либо нет. Для Джека правда имела тысячи всевозможных вариантов, смыслов и оттенков. Этакая многоцветная радуга неисчерпаемых возможностей.

– Существует множество версий правды, Мэд. Мы хотим понять, какая из них окажется наиболее предпочтительной для формирования мнения избирателей.

– Что за чушь! Мы говорим не о взаимоотношениях с общественностью, а об изложении фактов.

– Вот поэтому я и еду туда сегодня, а ты нет. Кстати, что ты собираешься делать?

Он попросту вычеркнул из памяти все, что она сказала, а заодно и все, что она имела в виду.

– Пока не знаю. Наверное, посижу дома, отдохну. Может быть, пройдусь по магазинам.

Ходить по магазинам хорошо с подругой, но у нее давно не осталось подруг. Муж занимал все ее время – и рабочее, и свободное. Тех же, с кем они иногда встречались по выходным, вроде Мак-Катчинсов, связывали деловые отношения с Джеком.

– Почему бы тебе не взять самолет и не слетать в Нью-Йорк за покупками? Для разнообразия.

Она задумчиво кивнула:

– Да, пожалуй. Там сейчас выставка в галерее Уитни. Может быть, я смогу попасть. Ты действительно не против, если я возьму самолет?

Да, у нее поистине фантастическая жизнь... Как можно об этом забывать! Он окружил ее такой роскошью, предоставил ей такие возможности, о каких она в Ноксвилле не могла и мечтать. Она вспомнила его слова прошлой ночью о том, что без него ей бы не видать никакой карьеры. Как ни больно это признавать, но Джек сказал правду. Все, что у нее есть, все, что с ней произошло, случилось лишь благодаря ему.

Перед уходом он позвонил своему пилоту, велел ждать Мэдлен в десять часов, оформить полет до Ла- Гуардиа и вечером вернуться в Вашингтон.

– Желаю хорошо провести время, – с улыбкой обернулся он к жене.

Да, в очередной раз осознала Мэдди, иногда ей приходится кое-чем жертвовать, но взамен Джек столько ей дает. Как можно на него сердиться?

Она надела, белый полотняный брючный костюм, убрала наверх волосы. В четверть одиннадцатого приехала в аэропорт. Пилот ждал ее. Через полчаса они поднялись в воздух. Приземлились в аэропорту Ла-Гуардиа в половине двенадцатого. В полдень она уже была в городе. Прошлась сначала по Мэдисон- авеню, заглянула в свои любимые магазины. Наскоро проглотила ленч и в половине четвертого вошла в галерею Уитни. Сказочная жизнь! Что может быть лучше! Джек уже возил ее в Лос-Анджелес и в Сан- Франциско, в Новый Орлеан и в Майами. Иногда они летали на уик-энд в Лас-Вегас. Он, конечно, ее избаловал, но все это приятно. И все это у нее есть только потому, что она миссис Джек Хантер. Джек прав. Без него она так бы и осталась ничем и никем. При этой мысли ее снова охватило странное чувство покорности судьбе, которое многие находили в ней привлекательным. Да, сама по себе она ничего не значит. Джеку даже удалось убедить ее в том, что все завоеванные ею награды и призы – тоже его рук дело.

В пять часов она вернулась в аэропорт. Было получено разрешение на вылет в шесть. В половине восьмого она вошла в свой дом, усталая после прекрасного, интересно проведенного дня. Она купила себе два брючных костюма, несколько купальников и великолепную шляпу. Вошла в гостиную в приподнятом настроении и увидела, что Джек уже дома. Сидит на диване с бокалом вина и смотрит вечерние новости. Говорили в основном об Ираке. Джек напряженно слушал.

– Привет, дорогой! – радостно воскликнула Мэдди.

Слава Богу, враждебность последних дней после вчерашней ночи, кажется, исчезла.

Джек обернулся к ней с улыбкой:

– Ну, как провела день? Он налил себе еще вина.

– Очень хорошо. Походила по магазинам, накупила кучу вещей, побывала в галерее Уитни. А у тебя как? – Мэдди знала, как он захвачен своей ролью советника президента.

– Отлично. Кажется, мы нашли нужный тон подачи информации.

Он выглядел как человек, крайне довольный собой и сознающий собственную значимость. Важная персона... Впрочем, он таковым и является на самом деле. Никто из окружающих в этом не сомневается, включая и ее, Мэдди.

– Ты уже можешь мне что-нибудь рассказать или это все еще государственная тайна?

– В общем, да.

Она узнает только то, что ей позволят сообщить в новостях. Истинная, не завуалированная версия так и останется тайной для непосвященных.