Они думали сейчас только о Вал. А когда они ушли, Мел повернулась к Питеру и уткнулась ему в грудь, охваченная отчаянием. Подобные сцены он видел ежедневно в холлах центральной больницы, но сейчас это происходило с ними… с Мел… с Вал, и у него появилось такое же чувство собственной беспомощности, как два года назад, когда умерла Анна. По крайней мере, он мог помочь Мел. Он крепко обнял ее и стал нежно успокаивать:

— С ней все будет в порядке. Мел… с ней…

— А если она никогда не сможет иметь детей? — Мел безудержно всхлипывала в его объятиях.

— Тогда, по крайней мере, она будет жива и останется с нами. В конце концов, даже за это надо благодарить Бога.

— Почему она мне не сказала?

— Думаю, они боялись признаться. Им хотелось все сделать самим. Это достойно восхищения, но глупо.

— Но ей всего шестнадцать.

— Знаю, Мел… я знаю… — Незадолго до этого у него появились подозрения, но ему не хотелось расстраивать Мел. А теперь он понял, что ему следовало поговорить с Марком. Он сидел и думал об этом. В это время дети вернулись из кафетерия, и Марк медленно подошел к Мел и отцу. Мел печально посмотрела на него и продолжала плакать, Марк сел, глядя на нее, испытывая не меньшую боль, чем она.

— Я не знаю, что сказать… я прошу прощения… я… я никогда не думал… я бы никогда не позволил… — Он опустил голову, страдая в одиночестве, вздрагивая от рыданий, и Питеру стало от всей души жаль его, и он обнял его вместе с Мел, и внезапно Мел и Марк припали друг к другу и заплакали, а потом Джессика тоже оказалась рядом, и Пам с Мэтью тоже. Сцена была ужасная, и вышедший к ним доктор грозно посмотрел на них. Питер увидел его первым и отвел в сторону. Он тихо заговорил с хирургом, а Мел со страхом наблюдала за ними.

— Как прошла операция?

Хирург кивнул, и Мел затаила дыхание.

— Ей повезло. Нам не пришлось удалять матку.

У нее было сильное кровотечение, но никаких необратимых повреждений. Но я бы больше не советовал ей делать аборт.

Питер кивнул. Будем надеяться, что этого не случится.

— Благодарю вас. — Он протянул руку, и два хирурга обменялись рукопожатием.

— Мне сказали, что вы врач.

— Да. Кардиохирург. Мы из Лос-Анджелеса.

Второй хирург прищурился, хлопнул себя по лбу и усмехнулся.

— О, черт. Я знаю, кто вы. Вы — Галлам! Я рад, что не понял этого до того, как мы приступили к операции. Я бы ужасно нервничал.

— Не стоило. Я не мог бы сделать того, что сделали вы.

— Я рад, что смог помочь. — Он снова пожал руку Питеру. — Честь имею.

Питер понял, что никакого счета не будет, и пожалел об этом. Этот человек спас жизнь Вал и жизнь ее будущих детей, возможно, даже от Марка. Питера интересовало, положит ли это конец их роману или еще больше сблизит их. Все понемногу стали приходить в себя, ожидая, когда Вал очнется после наркоза.

Они разговорились и даже немного пошутили, но в целом атмосфера оставалась подавленной. Питер отвез Пам и Мэтью в коттедж еще до того, как Вал проснулась, несмотря на все их протесты, Марк и Джесс настояли, что останутся с Мел; им хотелось увидеть Вал.

— Мы хотим увидеть Вал, — хныкал Мэтью.

— Вам не разрешат, и к тому же уже поздно, Мэт. — Отец говорил с ним мягко, но решительно. — Если разрешат, вы увидите ее завтра.

— Я хочу увидеть ее сегодня.

Питер повел его на улицу, и Пам последовала за ними, бросив последний взгляд на Мел, Марка и Джесс. А когда Питер вернулся, Вал только что проснулась, и ее перевезли в палату, но она еще находилась в полудремотном состоянии и не понимала, что они говорили ей. Она только улыбнулась и снова закрыла глаза. А когда она увидела Марка, то протянула к нему руку и прошептала:

— Извини… я… — И затем опять погрузилась в сон. А через час они вернулись в коттедж. Время приближалось к полуночи, и все были совершенно измучены.

Мел поцеловала Джесси, пожелала ей спокойной ночи, а потом прижала ее к себе. Джессика печальными глазами посмотрела на мать.

— Прости меня за то, что я сказала.

— Возможно, кое в чем ты была права. Наверное, я слишком много уделяла внимания другим.

— Теперь нас много, и на тебя так много свалилось. Я понимаю это, мамочка… — У нее сорвался голос при воспоминании о другом времени, другом месте… когда она всецело принадлежала им.

— Это не извиняет меня, Джесс. Я постараюсь с этого момента быть одинаково внимательной ко всем.

Но как могла она дать каждому все, что им требовалось? Сколько еще часов может быть в сутках? Теперь она была матерью пятерых детей и женой известного хирурга, не говоря уже о работе на телевидении в программе новостей. Это практически не оставляло ей времени, чтобы спокойно вздохнуть. И ее дочь обвинила мать в том, что она больше интересуется приемными детьми, чем своими собственными. Может быть, она слишком усердно старалась угодить им всем. Она поцеловала и Марка, пожелав ему спокойной ночи, а затем упала на постель рядом с Питером, но, несмотря на усталость, не могла заснуть. Она несколько часов пролежала без сна, думая о словах, сказанных Джесс, и о Вал, лежавшей в крови на снегу.

Питер чувствовал, как она дрожит рядом с ним.

— Я никогда не прощу себя за то, что ничего не знала о происходящем.

— Ты не можешь знать все, Мел. Они почти взрослые люди.

— Но сегодня ты говорил совсем другое. Ты сказал, что они такие же взрослые, как Мэтью.

— Возможно, я был не прав. — Его потрясло то, что у его сына чуть не появился ребенок. Но Марку в августе исполнилось восемнадцать. На самом деле он уже мужчина. — Я знаю, что они молоды, даже слишком, чтобы заниматься любовью, делать аборты, но такое случается, Мел. — Он приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел на жену. — Они попытались справиться с этим самостоятельно, и это делает им честь.

— Знаешь, кое-что из сказанного Джесси правда.

Я настолько была занята тобой, Пам и Мэтью, что на них у меня почти не оставалось времени.

— У тебя теперь пятеро детей, работа, большое домашнее хозяйство и я. Чего еще ты можешь ожидать от себя, Мел?

— Думаю, большего. — Но эта мысль доконала ее;

— Какую еще ношу ты можешь взвалить на свои плечи?

— Не знаю. Но, очевидно, я делаю недостаточно, иначе этого никогда не случилось бы с Вал. Мне следовало заметить, что происходит. Я должна была понять без всяких слов.

— Что ты хочешь сделать? Играть роль полицейского? Уйти с работы, чтобы возить детей в школу и обратно?

— Хотя Анна делала именно это, не так ли?

— Да, но вы совершенно разные. Мел. И если хочешь знать правду, я думаю, она понимала, что не раскрыла себя как личность. А ты нашла себя, и поэтому ты счастливый человек. — Ей были приятны его слова. Она с улыбкой повернулась к нему, они лежали в темноте, и только лунный свет бросал на них мягкие тени.

— Знаешь, Питер, ты помогаешь мне по-новому взглянуть на многие вещи. И даже на самое себя.

— Надеюсь. Ты тоже вселяешь в меня уверенность. Я знаю, что ты с уважением относишься к тому, что я делаю. — Он глубоко вздохнул. — Анна никогда не одобряла моего увлечения трансплантацией сердца. — Он с едва заметной улыбкой посмотрел на Мел. — Она считала пересадки сердца кощунством.

Это результат домашнего воспитания. Ее мать была религиозной женщиной и всегда с недоверием относилась к профессии врача.