– Нет, мама, ты не понимаешь… – взволнованно, глотая целые предложения, говорила девочка лет двенадцати голубоглазой, с лицом перезревшего пупсика мамаше. – Я сама это видела… Тетя, вся разорванная… Она вон оттуда выползла, из обломков… Я точно помню, она еще хромала сильно… Она слезла вон туда, на улицу и куда-то убежала… Так смешно подпрыгивала, словно ей заноза в попу попала… Да нет, правда, мама…

Мамаша что-то строго внушала дочурке, потом схватила ее за руку и потащила в обход бара, подальше от чужого несчастья.

«Она ушла… – стучало в голове. – Ушла, ушла… Успела. Вы квиты. И ты уйдешь. И от бабушки, и от дедушки… Поступи оригинально! Обруби концы немедленно, бесповоротно! Исчезни! Сделай это в своей неподражаемой манере!»

Туман разрастался – как тесто на французских дрожжах. Как верно подметил в одной книжонке старый прохвост-гэрэушник – к нам можно войти, а вот выйти, извиняйте, только через трубу… Улица, переулок, такси… Полсотни евриков – не жалко, только дворами прокатись, шеф, дворами… Гостиница «Звезда», где они живут вторую неделю в ожидании у моря погоды. Подходящая погода, солнышко. Антон и Алиса – в номере, какое счастье. Интересно, чем они тут занимались? Постель собрана, внешне – порядок, вот только кресло в гостиной уж больно продавлено – такое ощущение, что сидели вдвоем, причем одна у другого на коленях (или возможны варианты).

– Так, – сказала Красилина бодрым голосом. – Проведем перекличку. Я. Ты, – она ткнула пальцем в недовольного появлением в номере маман отпрыска от первого брака. – Он, – подняла палец вверх, в воображаемого Туманова, – она, – нацелилась ногтем в подозрительно разлохмаченную Алису. – Вместе дружная семья. Немедленно собираемся и уезжаем из этого города. Без пререканий, без выражения традиционного недовольства. На сборы пять минут, марш по своим комнатам!

– Но, маман… – разнылся Антошка. – Это невыносимо… Опять начинаются твои осенне-весенние закидоны. Нам так хорошо в этом городишке…

– Ша! – вскричала Алиса. – Кто скучнее всех на свете? Как ты можешь, Антон? Весь мир у твоих ног, а ты скулишь о каком-то вшивом городишке!

Вытолкав детей, она села за телефон.

– Орли?.. Компания «Эр-Франс»?.. Мадемуазель, это мадам Эрлих беспокоит. Я звоню из Сент-Авьена… Да-да, я с семьей вылетаю третьего ноября в Рио. У нас бронь. Что?.. Номер рейса? Я не помню, мадемуазель, извините. Но, полагаю, в этот день нет другого рейса на Рио, не так ли? Посмотрите, мадеумазель, я вас очень прошу. Я хочу вылететь завтра… Да-да, завтра. Будьте добры, мадемуазель, если есть свободные места, перебейте, пожалуйста… Не Рио? А куда? Сан-Паулу? Отлично, мадемуазель, отлично, пусть будет Сан-Паулу. Я посмотрю на карте, где это…

– Алло?.. Агентство частных перевозок Фурше?.. Мадам Эрлих из гостиницы «Звезда». Моей семье – четыре человека – необходимо грузовое такси… Ну, не совсем грузовое, но большое. С местами для отдыха. На Париж. Нет, вы не ослышались, нет, меня не устраивает другой вид транспорта, это проблемы здоровья. Знакома ли я с расценками? Разумеется, месье, я знакома с расценками, и они меня вполне устраивают… Я жду через час по адресу: Монплас, 19… Хорошо, хорошо, диктуйте номер машины…

– Алло?.. Охранное агентство Лаккара?.. Говорит мадам Эрлих из гостиницы «Звезда». Вы можете перезвонить мне по номеру… Алло?.. Да, это опять мадам Эрлих из гостиницы «Звезда». Не надо больше перезванивать. Справьтесь у месье Фэрлона, он меня знает… Я считаю, что моей безопасности и безопасности моей семьи существует серьезная угроза… Это причины личного характера, месье. Какой у вас тариф… о, боже, простите, мм… какая у вас оплата? Триста евро в час? М-да… Предлагаю пятьсот – в обмен на гарантию безопасности меня и моих близких. Прекрасно. Се манифик. Завтра я улетаю из Франции, и до последней минуты, пока мы не сядем в самолет, вы должны нас опекать. Расчет сегодня. Прекрасно, месье. Через четверть часа я выйду из гостиницы и сяду в красный «Ламборджини». Со мной будут мальчик и девочка – обоим по четырнадцать лет. Я – высокая коротко стриженная шатенка неопределенных лет в платье цвета бирюзовой… Хотя нет, надоело, простите, месье, в костюме цвета беж, брюки расклешенные, над нагрудным карманчиком – стилизация под одуванчик. Всего доброго, жду…

– Портье?.. Мадам Эрлих из 245-го номера. Уи, уи, месье, мой номер 245… Силь ву пле, месье, озаботьтесь, чтобы через десять минут мой «Ламборджини» цвета кримсон стоял у входа. Вы найдете его на автостоянке. Если не угнали. Что?.. У вас не угоняют машины? Я шучу, месье. Большое вам мерси.

Она бросила трубку, легла на тахту и тоскливо уставилась в потолок…

Нет, не полетят они в Сан-Паулу. Где бы тот ни находился. Слишком примитивно. Есть и более изобретательные способы вылететь в трубу. Поводить за нос коллег из «Бастиона» – другое дело. Они пройдут на посадку, преодолеют терминал, формальности, а потом… исчезнут, извинившись перед работниками аэропорта (утюг забыли выключить, черт возьми!). Где всплывут? Да бог его знает. Европа большая, мир еще больше – и что удивительно, он вовсе не без добрых людей. А если у тебя в кармане водятся денежки, то добрых людей вокруг автоматически становится больше, это известный закон. Так что давай – дерзай, рискуй, выигрывай. Докажи им, что не все вылетают в трубу. В сумочке сто тысяч евро (спасибо, Серафим Яковлевич), в недвижимости в Чехии – еще четыреста, в банке, если он там не крякнул, – еще тысяч двадцать таких веселеньких очаровательных баксиков, владеешь которыми ты, ты и только ты. Так в чем же дело? Не хватает фантазии?

– Доктор, я приношу глубочайшие извинения, но обстоятельства нашего пребывания в Сент-Авьене несколько изменились, – заявила она Лесьеру, чувствуя в собственном голосе необычайную твердость. – Я забираю своего… вернее, вашего пациента прямо сейчас. Напишите счет – сколько мы вам должны.

– Это безобразие, мадам! – вскричал всемирно известный специалист по НЛП. – Лечение в самом разгаре! Я собрался применить новую методику – способ «сайленс-фактор» доктора Оскара Бальта, снискавшего славу непревзойденного целителя психо-депрессионных и нейропаралепти…

– Извините, месье, – мягко перебила женщина, – «нейропаралепти…» – это, пожалуйста, на фарфоровых болванчиках. Час назад мне открылась истина. Гласящая и даже вопиющая, что лучший целитель – это я сама. Поэтому давайте не будем снова об одном и том же. Сколько я вам должна?

Дина нашла «своего» пациента на балконе. Он стоял в напряженной позе, держась за ограждение, и внимательно смотрел вниз. Внизу было море, край обрыва, парадное крыльцо клиники. Она обняла его сзади, пропустила руки под мышками и прижалась щекой к широкой спине. Он даже не вздрогнул. Иногда ей казалось, что у него есть глаза на спине.

– Дорогой, – промурлыкала Дина, – делай что хочешь, но с сегодняшнего дня мне глубоко плевать на твою депрессию и всю эту долбаную психиатрию. Враги на хвосте, проникнись. Мы уезжаем прямо сейчас. А у меня и так двое детей на горбу, так что давай не будем сажать туда же третьего, хорошо? Ты же сильный мальчик, а мой горбик не железный, пойми…

Пациент медленно повернулся. Она обняла его еще раз – теперь спереди, поцеловала в серое лицо, обожглась о щетину (почему он не бреется?).

– Внизу стоит грузовой седан… – медленно, плавно взвешивая каждое слово, произнес он. – Ты приехала на грузовом седане?

– Мы все приехали на грузовом седане, – терпеливо объяснила она, – твоя «приемная дочь», любимый пасынок и одна на всех служанка. Он увезет нас в Париж. Это город такой, Пашенька.

– За воротами прохлаждается белая «Хонда» с форсированным движком, – продолжал говорить Туманов, взвешивая слова. – В ней сидят четверо крепких парней. Двое следят за входом в клинику, двое – по сторонам.

– Это молодцы из охранного агентства Лаккара, – женщина томно улыбнулась. – Они будут сопровождать нас в Париж. Очень милые и обходительные люди. Не бойся их.

– У обрыва, за поворотом укрылась серая «Лянча»… В ней тоже четверо. Двое следят за «Хондой», двое за клиникой. Они вон там, в кустах… – пациент вытянул руку.

– А ты по-прежнему наблюдателен, – похвалила женщина. – Полагаю, эти сукины дети – из «Бастиона». Но ты не бери в голову. Молодцы Лаккара не бросят нас на произвол судьбы. Слишком много им заплачено.

– А вон за той развилкой, в просвете между деревьями, обрати внимание – минуту назад мелькнул автофургон для перевозки мебели. Скорее всего, он остановился, потому что в следующем просвете я его не видел.