- Салливан… - начал я, переводя взгляд с крыльев на его лицо.
- Торопись, - оборвал он меня, почти как тот Салливан, которого я знал, - сейчас Хеллоуин, а я - король мертвых. Я не хочу вас убивать. Уходите прочь.
- Спасибо, - сказал я, и на этот раз мне было легче произнести это слово.
Я взял Ди за руку, и мы побежали.
Джеймс
На горизонте слабо светилось обещание рассвета, хотя остальная часть неба была еще темной. От дня мертвых осталась всего пара часов. Мои глаза немедленно обратились к Сьюард-холлу, к костру, в котором стояла Нула.
Ее костер прорезал небо. Золотые полосы вытянулись так высоко, что отражались от облаков. И огонь пел.
Яркий, как неоновые лампы, золотой свет, взлетающий над крышами общежитий, выжигал на моих глазах фигуры танца.
Слова искрами летели в небо. Я не знал, все ли их слышат или только я. Я не понимал их значения, они сливались с музыкой.
Музыка звучала тысячей сплетенных в одну мелодий, все прекрасно печальные, исключительные, такие же золотые, как полосы в небе.
Я услышал нашу песню - ту, которую мы с Нуалой написали в кинотеатре. А потом ее песню - ту, которую я играл для нее на фортепиано.
Все, что составляло Нуалу, летело в небо неистовой, великолепной какофонией цвета, слов и музыки. Летело быстрее и быстрее, ярче и ярче, и я бежал со всех ног, бросив Ди у первого костра. Я не знал, что буду делать. Я хотел лишь одного: спасти хоть что-то из того, что от нее осталось.
Я протискивался мимо учеников - это все-таки были всего лишь ученики, не феи - и наконец пробежал фонтан. Я не видел небо надо костром, его загораживала громада общежития. Я завернул за угол, задыхаясь, умирая от колющей боли в боку, и стал как вкопанный.
Не знаю, что я ожидал увидеть. Нуалу. Или тело. Хоть что-нибудь. Только не ничего.
Угли в самом центре костра за Сьюард-холлом еще тлели, но то, что было огнем, в основном превратилось в серый пепел. Никаких следов золотого взрыва, который я видел возле Бриджид-холла.
Там, где стояла Нуала, осталась лишь кучка потемневшего песка.
Ветер подхватил верхний слой и швырнул его в воздух, мне в лицо, уложил крупинки в узоры.
Не осталось ничего. Совершенно ничего.
Перед глазами застыло выражение ее лица, когда она поняла, что я ухожу. Наверное, она подумала, что я выбрал Ди. Наверное…
Я медленно опустился на колени, глядя, как пепел льнет к моим джинсам.
С другой стороны я увидел Пола. Воздух над костром еще дрожал от поднимающегося жара. Пол стоял у колонн за Сьюард-холлом и смотрел на меня. Ди подошла к нему, и они обменялись какими-то словами.
Я знал, что они говорят обо мне. Пусть.
Я прижал руки к лицу.
Потом я услышал перед собой шаги, и кто-то присел рядом на корточки.
- Джеймс, - проговорил Пол, - знаешь, что сказал мне Кернуннос?
Я вздохнул:
- Он сказал, что Нуала должна будет сгореть в этом костре.
Я отнял руки от лица. Лицо Пола заливал утренний свет.
- Правда? А он сказал, что я все испорчу? - Пол печально улыбнулся.
- Да. Он сказал, что ты уйдешь, даже если очень сильно захочешь остаться, что ты сделаешь болезненный выбор. А потом он сказал мне: что бы ни случилось, когда она войдет в огонь, я должен быть здесь и смотреть. Так что я остался во дворе, и здесь творилось такое… но я был здесь все время. И смотрел.
Я облизнул пересохшие губы, на которых был вкус пепла.
- И?…
- От начала до конца, - сказал Пол.
Я заставил себя говорить спокойно:
- Но здесь ничего нет.
Пол опустил глаза:
- Он велел копать.
- Я помогу, - предложила Ди.
Я даже не сознавал, что она стояла у Пола за спиной. Я посмотрел ей в глаза и кивнул, потому что не мог ничего сказать.
Мы принялись копать. Мы сняли верхний слой белого пепла, сухого, холодного и мертвого, и обожгли пальцы на углях, которые были под ним. Мы копали, пока Ди не сдалась от жара. Потом сдался Пол. Потом я копал сам, вгрызаясь в еще горячее сердце костра. Я убирал крошащиеся, дымящие куски пепла и дерева, и мои пальцы покрывались волдырями.
