квартиру. Чтобы попасть в прихожую, достаточно было всего лишь нажать на дверную ручку.

– Полина! – негромко позвал Аринин, переступив порог, и опустил девочку на пол. – Вот и мы. Встречай.

Юлька, проснувшись в одно мгновение, с криком «Мама!» бросилась в гостиную. Не став снимать обувь, Аринин поспешил за ней.

Сквозь открытую дверь он увидел сидящую в кресле Полину и повисшую у нее на шее радостно- восторженную Юльку. Полина тоже заметила его, но в ответ даже не улыбнулась. Более того, Аринину показалось, что по ее щеке прокатилась слеза.

– Что-то случилось? – он бросился к Полине, но, сделав насколько шагов, как вкопанный застыл посреди комнаты.

В кресле напротив Полины сидел полковник Бушенков. Он был не один. Позади кресла и у окна расположились двое бойцов в легких бронежилетах с короткоствольными автоматами в руках. Следуя профессиональной привычке, Аринин потянулся было к пистолету, но тут же почувствовал за спиной какое- то движение – путь к отступлению ему перекрыли.

– Неужто, Сашок, ты собрался устроить здесь пальбу? – с усмешкой спросил Бушенков. – А как же дети и женщины? Ты ведь гуманист, если, конечно, я правильно все понял…

Понял он все правильно, и расчет его был верным. Окажи сейчас Аринин сопротивление – жертв было бы не избежать. И первыми под пули попали бы Юлька, Полина и его двоюродная сестра Галя, молча сидевшая на диване. А в соседней комнате спали двое ее маленьких детей…

«Мерзавец!» – скрипнул зубами Аринин и бросил пистолет на пол.

– Теперь доволен?

Бушенков удовлетворенно кивнул и обратился к стоящему у окна громиле:

– Убери-ка, пожалуйста, отсюда лишних.

Женщин и Юльку увели в соседнюю комнату, а Аринина усадили в кресло и за руку приковали наручниками к батарее.

– Отдохните и вы, – Бушенков окинул строгим взглядом своих бойцов. – Сидоров присмотрит за женщинами. Остальные на кухню. А мы с Сашком, – он заглянул в глаза Аринину, – покумекаем немного и решим, как нам быть дальше.

Когда они остались наедине, в комнате воцарилось гробовое молчание. Первым его нарушил Бушенков:

– Удивлен?

– Если честно, то да, – откровенно признался Аринин и, помедлив, спросил: – И давно вы меня вычислили?

Бушенков коротко рассмеялся.

– К моему стыду, недавно. А знаешь, на чем ты прокололся?.. Уж слишком ты усердствовал, пытаясь внушить мне, что Жигана упускать никак нельзя. Особенно после того, как узнал, что дочь Полины Дегтяренко пропала… Пришлось взять тебя «под колпак»… Слежка, как видишь, принесла хорошие результаты… Ну а остальное было уже делом техники. – Полковник тяжело вздохнул. – Хотя вру. Над одной задачкой все-таки пришлось поломать голову. Я никак не мог понять, зачем тебе было так рисковать, если через неделю-другую девочка все равно должна была отправиться к своим новым родителям в Грецию. Странно, не правда ли? Пришлось чуть ли не среди ночи срывать Садовничего и отправлять его в детский дом вскрывать картотеку. Фамилия новых родителей, кажется, Гомес? – Бушенков с ухмылочкой посмотрел Аринину в глаза.

Тот не ответил.

– Точно Гомес, – продолжил полковник. – Я не поленился сделать запрос. И, представляешь, оказалось, что таковые в указанном городе, на указанной улице не проживают. Более того, даже нет дома под четырнадцатым номером. Ты удивлен? – Бушенков сделал паузу. – Вижу, что нет. А дальше еще интереснее. Сопровождать девочку должна была некая Наталья Краковская из чернобыльского фонда. Человек, можно сказать, уважаемый. Меня искренне удивило ее участие в этой авантюре. Но, как говорится, на всякого мудреца достаточно простоты. Она оказалась давней подругой твоей двоюродной сестры Галины. Но на этом круг все равно не замкнулся. Даже обидно как-то стало. Ведь не для того в Борисове ты шел ва-банк и уложил столько парней, чтобы всего-навсего выпихнуть ребенка за бугор. Причем безадресно. Значит, на чашу весов было поставлено нечто большее. Но что? Напрашивались две версии. Либо ты и в самом деле спятил, решив слинять за границу, либо в Греции девочку должна была встретить сама Полина Дегтяренко. Эх, Полина-Полина, – Бушенков покачал головой. – Скажи мне кто-нибудь еще утром, что она жива, я рассмеялся бы этому человеку в лицо. Но после того как выяснилось, что вы с Полиной давние приятели, подобная версия выглядела не такой уж фантастической. Ты докладываешь мне, что объект ликвидирован, сам же без лишнего шума переправляешь Полину за границу, а следом и ее дочь. Короче, захотел наш парень и на хрен сесть, и рыбку съесть. Нет, Сашок, в жизни так не бывает.

– Хочешь меня окончательно растоптать? – огрызнулся Аринин, при этом впервые в жизни обратившись к Бушенкову на «ты». – Разве не в этом причина твоего откровения?

– Дурак ты, Аринин, – обиделся Бушенков. – Хотя и сделал вроде все правильно. Да и мысль спрятать Полину здесь, в квартире родственницы офицера КГБ, тоже недурна. Все бы ничего, не появись на горизонте Жиган. Ведь именно он спутал все твои карты. Я одного понять не могу, почему вы там, в поезде, не перегрызли друг другу глотки? Вы же оба волки. Неужели кроме привычки убивать у уголовника и офицера легиона может быть еще что-то общее?

– Может, – негромко проговорил Аринин. – Жизнь ребенка.

Бушенков громко рассмеялся.

– Ну, Сашок, ты и вправду спятил! Лучше бы промолчал. А то я начинаю терять к тебе уважение.

– Мне твое уважение до фонаря!

– А зря. Ведь от этого во многом зависит жизнь твоей сестры, Полины и даже твоей любимицы Юльки. Кстати, я не намерен их устранять. Более того, собираюсь и Полину, и Юльку отправить на постоянное место жительства в Германию.

– И таким образом развенчать «миф» о причастности КГБ к пропажам других людей?

– Возможно. Но дело не в этом. А в том, что я могу и передумать.

– Хорошо, – согласился Аринин. – Что я должен сделать?

– Вот тебе ручка и бумага, – Бушенков пододвинул журнальный столик к креслу, в котором сидел Аринин. – Пиши. Я, Александр Владимирович Аринин, решил свести счеты с жизнью, потому что не могу больше идти наперекор своей совести и за грязные доллары американских спецслужб предавать свою Родину и своего Президента…

– Гони, браток, гони! – сквозь зубы процедил Константин, обращаясь к борисовскому таксисту – единственному из всей привокзальной братии, кто согласился отвезти его в Минск. – Накину еще двадцатку. Успеем, век добрым словом поминать буду.

– А по мне, так лучше бабки и при этой жизни, – усмехнулся водила, выжимая из своей тачки все, на что та была способна. – Но если нарвемся на гаишников, разбираться с ними сам будешь. Дырка в талоне мне не нужна.

– Заметано. – Сейчас Константин был согласен на любые условия. – Только давай, родной, жми на педаль…

Девяносто километров одолели минут за сорок, но, как только пересекли кольцевую, пришлось резко сбросить скорость. А потом и вовсе худо стало – на каждом перекресте то тебе гаишник, то светофор. Вдобавок выяснилось, что водила совершенно не знает города. В какой-то момент Константин даже подумал о том, не пересесть ли ему в столичное такси. Но, как назло, на мелькавших за окном стоянках не было машин. Тем не менее они все-таки успели. С небольшим опозданием, но успели. Константин понял это, когда увидел во дворе двадцать пятого дома силуэт такси.

«Скорее всего Аринин приехал именно на этой машине, – Константин окинул внимательным взглядом стоявшие вдоль дороги и слева на стоянке автомобили. – Но где же та, на которой приехали за ним?»

Он надеялся увидеть гэбэшный «уазик» или микроавтобус, но ничего похожего во дворе не оказалось. И все-таки взгляд зацепился за одну из машин.

– Стоп! – скомандовал Константин.