«Почему он мне ничего не сказал? – думал мальчик. – Почему он назвал Картера? Картер... Видимо, Картер принимал участие в убийстве моего отца».

Он вошел в замок, прошел по устланному каменными плитами коридору с низкими сводами и очутился в той комнатушке, где стонал раненый. Картер, очнувшись, посмотрел с ожиданием на Дика.

– Вы привели священника? – воскликнул он.

– Нет еще, – ответил Дик. – Я прежде хочу сам с тобой поговорить. Ответь мне: как умер Гарри Шелтон, мой отец?

Лицо Картера передернулось.

– Не знаю, – ответил он упрямо.

– Нет, ты знаешь, – возразил Дик. – И тебе не удастся меня обмануть.

– Говорю вам, не знаю, – повторил Картер.

– Ну, раз так, – сказал Дик, – ты умрешь без исповеди. Я своего добьюсь, я человек упрямый. Священник к тебе не придет. Какая польза в раскаянии, если ты не хочешь исправить сделанное тобою зло? А исповедь без раскаяния не стоит ничего.

– Как легкомысленны ваши слова, мастер Дик, – спокойно сказал Картер. – Дурно угрожать умирающему, и это недостойно вас. Вы поступаете скверно и, главное, ничего этим не добьетесь. Не хотите звать священника – не надо. Душа моя попадет в ад, но вы все равно ничего не узнаете! Это последнее мое слово.

И раненый повернулся на другой бок.

Сказать по правде, Дик чувствовал, что поступил необдуманно, и ему было стыдно своих угроз. И все же он решил сделать еще одну попытку.

– Картер, – сказал он, – пойми меня правильно. Я знаю, что ты выполнял чужую волю: слуга должен повиноваться своему господину. Я тебя ни в чем не виню. Но с разных сторон я слышу, что на мне, молодом и ничего не знающем, лежит великий долг – отомстить за отца. Прошу тебя, добрый Картер, забудь мои угрозы и добровольно, с искренним раскаянием помоги мне!

Раненый молчал. Как ни старался Дик, он не добился от него ни слова.

– Ладно, – сказал Дик, – я приведу тебе священника. Хотя ты виновен передо мной и перед моим отцом, я не хочу быть виновным ни перед кем, и особенно перед человеком, который сейчас умрет.

Старый солдат выслушал его все так же сурово и неподвижно; он даже не стонал. И Дик, выходя из комнаты, почувствовал уважение к этой суровой твердости.

«А между тем, – думал он, – что значит твердость без ума? Если бы руки у него были чистые, ему незачем было бы молчать; его молчание выдает тайну лучше всяких слов. Все улики сходятся. Сэр Дэниэл – либо сам, либо с помощью своих воинов – убил моего отца».

С тяжестью на сердце остановился Дик в каменном коридоре. Неужели в этот час, когда счастье изменило сэру Дэниэлу, когда он осажден стрелками «Черной стрелы» и затравлен победоносными сторонниками Йорка, Дик тоже пойдет против него, против своего воспитателя и защитника? Какая жестокая необходимость!

«Дай бог, чтобы он оказался невиновным», – думал Дик.

По каменным плитам пола прозвучали чьи-то шаги, и сэр Оливер степенно подошел к мальчику.

– Вы очень нужны одному человеку, – сказал Дик.

– Я как раз к нему направляюсь, добрый Ричард, – ответил священник. – Бедный Картер, ему не поможет уже никакое лекарство.

– Его душа страдает сильнее тела, – заметил Дик.

– Ты видел его? – спросил сэр Оливер, вздрогнув.

– Я от него иду, – ответил Дик.

– Что он сказал? – с жадным любопытством спросил священник.

– Он только жалобно призывал вас, сэр Оливер. Вам лучше бы поторопиться, потому это он ужасно страдает, – ответил мальчик.

– Я иду прямо к нему, – сказал священник. – Все мы грешны, и все мы умрем, добрый Ричард.

– Да, сэр, и хорошо, если перед смертью нам ни в чем не надо будет каяться, – ответил Дик.

Священник опустил глаза и, прошептав благословение, поспешно удалился.

«Он тоже виновен, – подумал Дик. – Он, обучавший меня благочестию! В каком ужасном мире я живу! Все люди, которые вырастили и воспитали меня, виновны в смерти моего отца. Месть! Увы, как печальна моя участь! Я вынужден мстить моим лучшим друзьям!»

При этой мысли он подумал о Мэтчеме. Он улыбнулся, вспомнив о своем странном товарище. Где Мэтчем? С тех пор как они вместе вошли в ворота замка Мот, Мэтчем исчез. А Дику очень хотелось бы поболтать с ним.

Через час после обедни, которую наспех отслужил сэр Оливер, все встретились в зале за обедом. Зал был длинный и низкий. Пол его был усыпан зеленым камышом, на стенах висели ковры с изображениями дикарей и гончих псов; повсюду развешаны были копья, луки и щиты; огонь пылал в огромном камине; вдоль стен стояли покрытые коврами скамьи; хорошо накрытый стол поджидал обедающих. Ни сэр Дэниэл, ни жена его к обеду не явились. Даже сэр Оливер отсутствовал. И ни одного слова не было сказано о Мэтчеме.

Дик начал беспокоиться. Он вспомнил мрачные предчувствия своего товарища. Уж не случилось ли с ним какой-нибудь беды в этом замке?

После обеда он встретил Гуди Хэтч, которая спешила к миледи Брэкли.

– Гуди, – спросил он, – где мастер Мэтчем? Я видел, как ты увела его, когда мы пришли в замок.

Старуха громко захохотала.

– Ах, мастер Дик, – сказала она, – какие у вас зоркие глаза!

И опять захохотала.

– Но где же он? – настойчиво спрашивал Дик.

– Вы никогда его больше не увидите, – ответила она. – Никогда! И не надейтесь!

– Я хочу знать, где он, и я узнаю! – сказал Дик. – Он пришел сюда не по доброй воле. Я его защитник, и я заставлю всех обращаться с ним хорошо! Слишком много тайн кругом! Эти тайны мне надоели...

Дик еще не договорил, как чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо. То была рука Беннета Хэтча, незаметно подошедшего сзади. Движением большого пальца Беннет приказал жене удалиться.

– Друг Дик, – сказал он, когда они остались одни, – у вас, кажется, голова не в порядке. Если вы не оставите некоторые вещи в покое, вам лучше быть в соленом море, чем здесь, в Тэнстоллском замке Мот. Вы спрашивали меня, вы приставали с расспросами к Картеру, вы перепугали своими намеками нашего шута – священника. Вы ведете себя, как дурак. Если вас призовет к себе сэр Дэниэл, будьте благоразумны и предстаньте перед ним с ласковым лицом. Он подвергнет вас суровому допросу. Отвечая ему, думайте над каждым своим словом.

– Хэтч, – сказал Дик, – я чувствую, что здесь пахнет нечистой совестью.

– Если вы не станете умнее, вы скоро почуете запах крови, – ответил Беннет. – Я вас предупредил. А вот уже идут за вами...

И в эту самую минуту Дика позвали к сэру Дэниэлу.

Сэр Дэниэл был в зале; он сердито расхаживал перед камином, ожидая Дика. Кроме сэра Дэниэла, в зале находился один только сэр Оливер, который скромно сидел в углу, перелистывая требник и бормоча молитвы.

– Вы меня звали, сэр Дэниэл? – спросил молодой Шелтон.

– Да, я тебя звал, – ответил рыцарь. – Что это за слухи дошли до моих ушей? Неужели я так плохо опекал тебя, что ты перестал мне доверять? Или, быть может, ты хочешь перейти на сторону моих врагов, потому что я потерпел неудачу? Клянусь небом, ты не похож на своего отца! Отец твой был верен своим друзьям и в хорошую погоду, и в ненастье. А ты, Дик, видимо, друг только в хорошую погоду и теперь ищешь случая отделаться от своих друзей.

– Простите, сэр Дэниэл, это неправда, – твердо сказал Дик. – Я предан и верен всем тем, кому обязан преданностью и верностью. И прежде чем начать другой разговор, я хочу поблагодарить вас и сэра