Валериан Олимпович. Почему же неудобно?
Варвара Сергеевна. Среди посторонних мужчин, и темно.
Валериан Олимпович. Кто сопит?
Варвара Сергеевна. Валериан Олимпович!
Валериан Олимпович. Кто сопит?
Варвара Сергеевна. Я…я… хотела сказать.
Валериан Олимпович. Кто сопит?
Варвара Сергеевна. То есть я… я… я хотела спросить.
Валериан Олимпович. Что спросить? Кто сопит?
Варвара Сергеевна. Господи, о чем же я буду спрашивать? Вы…никакого пенсне не носите?
Валериан Олимпович. Нет, у меня очень здоровые глаза.
Варвара Сергеевна. Какая досада, мужчинам очень к лицу, когда у них пенсне.
Настя громко сопит.
Валериан Олимпович. Опять кто-то сопит.
Варвара Сергеевна. Это… это я.
Валериан Олимпович. Вы?
Варвара Сергеевна. Пойдемте лучше в столовую, Валериан Олимпович.
Валериан Олимпович. А не лучше ли остаться в гостиной, Варвара Сергеевна?
Варвара Сергеевна. Ради бога, идемте в столовую, Валериан Олимпович.
Валериан Олимпович. В таком случае разрешите предложить вам свою руку, мадемуазель.
Варвара Сергеевна. Ах, как это вы сразу, Валериан Олимпович, мне очень стыдно, но я согласна.
Валериан Олимпович. Вы меня не так поняли, Варвара Сергеевна.
Варвара Сергеевна. Ничего подобного, Валериан Олимпович, я вас очень хорошо поняла, но только вы об этом лучше с моей маменькой переговорите. Маменька!
Валериан Олимпович. Вот это называется влип.
Уходят.
Явление семнадцатое
Все в столовой.
Надежда Петровна. Присаживайтесь к столу, Олимп Валерианович, присаживайтесь к столу.
Звонок.
Варвара Сергеевна. Звонок!
Все. Коммунисты?
Надежда Петровна. Варька, убирай со стола кулебяку, а я пойду в дырочку погляжу.
Явление восемнадцатое
Олимп Валерианович, Валериан Олимпович.
Олимп Валерианович. Валериан!
Валериан Олимпович. Я, папа.
Олимп Валерианович. Посмотри на меня. У меня не очень приличный вид?
Валериан Олимпович. Нет, папа, как всегда.
Явление девятнадцатое
Надежда Петровна, Олимп Валерианович, Валериан Олимпович.
Надежда Петровна. Так и есть, коммунисты. Варька, перевертывай «Вечер в Копенгагене». А я «Верую, Господи, верую» переверну.
Варвара Сергеевна. Маменька, у меня от страха все внутренности кверху дном перевертываются.
Надежда Петровна. Угодники, снова звонят. Варвара, скорей убирай бутылки, а я пойду отворю. Ну, будь что будет!
Олимп Валерианович. Стойте, Надежда Петровна, это дело не женское. Вы пока ступайте в те комнаты, а мы их вдвоем с Валерианом встретим.
Надежда Петровна. Ну, храни вас бог, Олимп Валерианович, если что, вы меня позовите. Даст бог, и Павлушенька скоро придет.
Надежда Петровна и Варвара Сергеевна уходят.
Явление двадцатое
Олимп Валерианович, шарманщик, человек с барабаном, женщина с попугаем и бубном.
Олимп Валерианович. Будьте любезны, товарищи, входите, пожалуйста.
Барабанщик. Это и есть коммунисты, которым про родственников заливать?
Шарманщик. Наверное, эти, видишь значок?
Валериан Олимпович. Это и есть коммунисты, которые прийти обещались?
Олимп Валерианович. Видишь, конечно, они. Присаживайтесь, товарищи, пожалуйста, присаживайтесь. Скоро Павел Сергеевич придет.
Шарманщик. Павел Сергеевич… Павлуша он для меня, гражданин хороший, Павлушка.
Пауза.
Олимп Валерианович. Разве, товарищ, вы его давно знаете?
Шарманщик. Как же мне его, гражданин хороший, не знать, когда я у него самый родной дядя.
Пауза.
Степь да степь кругом,
Путь тернист лежит,
В той стране глухой…
Валериан Олимпович. Вы его дядя?
Шарманщик. С самого что ни на есть рождения. Кончишь, бывало, на заводе работу, ну, значит, сейчас к нему. Сидит это, он, значит, у матери на коленях и материнскую грудь сосет. Ну сейчас вот таким манером из пальца рога сделаешь и скажешь: «Любишь ты, Павлушенька, рабочий класс?» Сейчас же сосать перестанет и скажет: «Люблю, говорит, дяденька, ой как люблю» – и даже весь затрясется.
Женщина
Олимп Валерианович. А вы его тоже с детства знаете?
Женщина. Как же мне его, голубчика, не знать, когда я ему самая близкая тетка.
Барабанщик. Тетя. Мы все тети и дяди из рабочего класса.
Валериан Олимпович. Пустяки родственники у моей невесты.
Женщина. Бывало, с ним мимо фабрики не пройдешь, так ручками в стенку и вцепится. А это его брат.
Барабанщик. Двоюродный, Митя.
Шарманщик. Братишка.
Олимп Валерианович. Простите, товарищи, я вас на одну минуту оставлю. Валериан!
Валериан Олимпович. Я, папа…
Олимп Валерианович. Меня удивляет, почему Надежда Петровна не сказала, что эти коммунисты – родственники. Надо ее разыскать.
Олимп Валерианович и Валериан Олимпович уходят.
Явление двадцать первое
